Георгий Флоровский

Протоиерей, религиозный мыслитель, богослов и историк. Автор многочисленных трудов по византийскому богословию IV—VIII вв., по истории русского религиозного сознания. Профессор Гарвардского и Принстонского университетов. Родился 28 августа 1893 в г. Елизаветграде в семье протоиерея Василия Флоровского. В 1916 окончил историко-филологическое отделение Новороссийского университета (в Одессе). Занимался также историей философии и естественными науками (его экспериментальная работа по физиологии слюноотделения была одобрена И.П.Павловым и была опубликована в Записках Академии наук за 1917). В 1919 – приват-доцент кафедры философии и психологи. В январе 1920 эмигрировал вместе с родителями в Болгарию, где участвовал в создании Русского религиозно-философского общества, жил сначала в Софии, а затем в Праге. В эти годы Флоровский стал одним из основателей евразийского движения (вместе с Н.С.Трубецким, П.Н.Савицким, П.П.Сувчинским и др.), участвовал в евразийском сборнике-манифесте Исход к Востоку (1921). Принимал участие еще в двух евразийских сборниках – "На путях" (Берлин, 1922) и "Россия и латинство" (Берлин, 1923). По-видимому, его объединяло с евразийством утверждение своеобразия российского пути развития, в корне отличающегося от западного, сугубо критическое отношение к западному типу рациональности, вообще к западной культуре, а также призыв базироваться на истинно православной вере и традициях. Но вместе с тем он не принимал некоторых специфически евразийских идей, например, о духовной близости русской и тюрко-степной культур, о превращении евразийства в стройную систему официальной российской идеологии, способной конкурировать с марксизмом и заменить его. Напечатав еще несколько статей в евразийских изданиях, Флоровский отходит от движения. Окончательная идеологизация, политизация и, как казалось, многим, пробольшевизм евразийства конца 20-годов сделали Флоровского одним из основательных критиков этого течения. Статья «Евразийский соблазн» (1928) считается одним из самых серьезных и тщательных критических анализов евразийской идеологии. В 1922 г. женился в Праге на К. И. Симоновой. В 1923 защитил в Праге магистерскую диссертацию "Историческая философия Герцена". Преподавал в Высшем Коммерческом институте и на Русском юридическом факультете Карлова университета в Праге (1923-1926). Магистр Русской академической группы в Праге (1924). Член "Братства святой Софии", основанного в Праге прот. Сергием Булгаковым. В 1923 г. принимал участие в работе первого организационного съезда Русского студенческого христианского движения (РСХД) в мест. Пшеров (Чехословакия). Около 1926 г. переехал во Францию. Профессор Свято-Сергиевского православного богословского института в Париже (1926-1939, 1947-1948), преподавал патрологию, догматическое и нравственное богословие. Лекционные курсы по истории патристики стали основой двухтомного исследования: "Восточные отцы IV в." (Париж, 1931) и "Византийские отцы V–VIII вв." (Париж, 1933). В 1932 г. принимает сан священника. Член общества “Икона” в Париже. Доктор богословия "гонорис кауза" Университета св. Андрея в Эдинбурге (1937). В годы Второй мировой войны Флоровский жил в Югославии. Только в 1946 г. он смог возвратиться в Париж. С 1948 г. в США. В 1948–1955 – профессор (с 1951 – декан) Свято-Владимирской православной семинарии в Нью-Йорке. В 1954 г. избран президентом Национального совета церквей в США. В 1956–1964 – возглавил кафедру истории Восточной церкви в Гарвардском университете. В последние годы жизни преподавал в Принстонском университете на отделении богословия и славяноведения. Член Содружества святого мученика Албания и преподобного Сергия. Видный участник экуменического движения, избирался в исполнительный комитет Всемирного совета церквей (1948). Скончался 11 августа 1979 в г. Принстон (США). Похоронен на кладбище церкви св. Владимира около г. Трентон (США). Оценка деятельности: В основе богословской и философской позиции прот. Георгия Флоровского лежит идея «неопатристического синтеза», возвращения к учению Отцов Церкви. Такой путь, по его убеждению, предполагает восприятие и «синтез» метафизического содержания патристики с учетом современного философского опыта ("Вперед – к Отцам"). По словам Н.О. Лосского, «самый православный из современных русских философов», Флоровский внес серьезный вклад в такие различные области, как литература, история философии, богословие, история русской религиозной мысли. Известный деятель американской Православной церкви И.Мейендорф в предисловии к фундаментальному труду Флоровского «Пути русского богословия» отмечает, что хотя в области богословия Флоровский был блестящим самоучкой, не обладая формально богословской подготовкой, он не только погрузился в изучение отцов церкви, но и приобрел известность как патролог. Его труд «Пути русского богословия» признавался многими как основной библиографический справочник по истории духовной культуры России. Эта книга выдержала многочисленные издания (экземпляры первого издания стали библиографической редкостью, так как тираж почти полностью погиб во время бомбардировки Белграда). Мировоззрение Флоровского на протяжении всей его жизни эволюционировало в сторону все большей ортодоксальности традиционного православного богословия. Он активно полемизировал с «софиологической» трактовкой православия В.С.Соловьева, П.Флоренского и С.Н.Булгакова. Открытая православная энциклопедия "Древо"

Цитати

Алексей Стерликовцитує2 роки тому
В истории русской мысли много загадочного и непонятного. И прежде всего, — что означает это вековое, слишком долгое и затяжное русское молчание?.. Как объяснить это позднее и запоздалое пробуждение русской мысли?.. С изумлением переходит историк из возбужденной и часто многоглаголивой Византии на Русь, тихую и молчаливую. И недоумевает, что это. Молчит ли она и безмолвствует в некоем раздумьи, в потаенном богомыслии, или в косности и лени духовной, в мечтаниях и полусне?.
Алексей Стерликовцитує2 роки тому
И вряд ли кто повторит теперь с Ключевским, что древне-русская мысль, при всей ее формальной напряженности и силе, так и не выходила никогда за пределы «церковно-нравственной казуистики». Ведь во всяком случае, кроме «Вопрошаний Кирика» есть и Поучение Мономаха… За молчаливые до-Петровские века многое было испытано и пережито. И русская икона с какой-то вещественной бесспорностью свидетельствует о сложности и глубине, о подлинном изяществе древне-русского духовного опыта, о творческой мощи русского духа С основанием говорят о русской иконописи, как об «умозрении в красках»…
И все же древне-русская культура оставалась безгласной и точно немой. Русский дух не сказался в словесном и мысленном творчестве…
Эта невысказанность и недосказанность часто кажется болезненной
Алексей Стерликовцитує2 роки тому
Вообще нельзя объяснять трудности древне-русского развития из бескультурности. Древне русский кризис был кризисом культуры, а не бескультурности или некультурности… Мысленная нераскрытость древне-русского духа есть следствие и выражение внутренних трудностей или «апорий». Это был подлинный кризис культуры, кризис Византийской культуры в русском духе. В самый решительный момент русского национально-исторического самоопределения Византийские традиции прервались. Византийское наследие было оставлено и полузабыто. В этом отречении «от греков» завязка и существо Московского кризиса культуры
fb2epub
Перетягніть файли сюди, не більш ніж 5 за один раз