Джек Фэруэдер

Война стала для Наполеона не катастрофой, а новой возможностью.

«Теперь мы уже не армия, не батарея, не отряд, — вспоминал один солдат, — теперь каждый сам по себе, и все бредут куда-то совершенно без цели».

Жертвой мог стать любой, кто производил впечатление образованного человека.

Забрызганный кровью капо повернулся к толпе и объявил: «Это концентрационный лагерь Аушвиц, уважаемые господа».

Мир был прежним, но люди в нем стали другими — омерзительными.

Единственный по-настоящему важный закон гласил: не подвергай себя опасности, не будь первым или последним, не будь слишком быстрым или слишком медленным

В детстве он увидел людей такими, какими они были на самом деле, — жестокими и порочными.

За пределами лагеря этот офицер-эсэсовец выглядел приличным человеком, но, переступив порог Аушвица, становился жестоким убийцей. И самой чудовищной была мысль о том, что этот человек способен обитать в двух мирах одновременно.

Лагерь смывал с человека все наносное и показывал его истинную сущность. «Одни проваливались в моральное болото, — писал позже Витольд. — Характер других становился твердым подобно алмазу».

некоторых людей спасти невозможно — ни физически, ни духовно.