Джеффри Абугел

Такие пациенты, выполняя ответственную работу, которая требует добиваться результата, часто чувствовали, что еле держатся, что им очень трудно сфокусироваться, обрабатывать и запоминать информацию из-за окутывающего их облака отстраненности и тумана или из-за озабоченности своими симптомами, включая страх сойти с ума.

По всей видимости, стрессовые события могут угрожать самой целостности чувства «себя» и заставить терзаться сложным, мучительным вопросом: «Кто я?» Это, в свою очередь, запускает симптомы хронической деперсонализации, которые со временем могут проявляться вне состояния-провокатора.

Все мы время от времени чувствуем себя как во сне. Такое может случаться после травматических событий, при серьезном стрессе, в новом окружении или чужой стране. Будучи защитным механизмом, это явление служит благой цели — мысленно дистанцировать человека от ужасных или невыносимых обстоятельств. Но этот механизм может исказиться, повернуться своей темной стороной, — это и есть деперсонализация.

Оно не считается самым распространенным провокатором расстройства, однако эпизодический, непостоянный, даже единократный прием наркотика может при случае ввергнуть человека в состояние хронической деперсонализации (предполагается, что существует обусловливающая это уязвимость).

Фактическое переживание «прихода», особенно после «бэд-трипа» (то есть психоделического опыта с неприятными эффектами), может быть ошеломляющим для человеческого «я» и ввергнуть его в состояние измененной самости.

Наркотик действует как химический триггер, который каким-то образом перебрасывает людей за грань (если допустить, что они уже были биологически предрасположены к этому и уязвимы). Так может возникать и паническое расстройство

Уязвимость к наркотикам — такая же особенность организма, как группа крови, аллергии, генетические уязвимости к другим заболеваниям.

Среди 117 испытуемых в Маунт-Синай 13% назвали явным, непосредственным, привязанным к времени триггером марихуану, которую они курили, затем испытывали «приход», а затем — никогда не выходили из состояния деперсонализации. Около 6% респондентов подробно рассказывали о триггерах-галлюциногенах. В двух случаях катализатором был наркотик экстази, в одном — кетамин, «диссоциативный анестетик», который долгое время был известен как провокатор диссоциативных состояний и больше не используется при анестезии у людей

Следовательно, можно предположить, что наркотик может специфически влиять на отдельные нейрохимические системы мозга, и это может дать нам важный ключ к пониманию биологической составляющей механизма деперсонализации.

Иными словами, чем больше выражены симптомы диссоциации у пациентов, тем ниже у них уровень норадреналина.