Айелет Гундар-Гушан

«Мы не спрашиваем тебя, хочешь ли ты быть героем; мы ставим тебя в известность, что ты герой, — сказал он и добавил: — Страшно даже представить себе, что будет, если каждый начнет сам решать, кем он хочет быть, а кем — нет».

А если Лави у нее что-то вымогал, значит, было, наверное, что вымогать, а если так, значит она, Нофар, кое-чего стоит! Этой мысли оказалось достаточно, чтобы она улыбнулась

«Компьютеры — это для тех, кому не с кем поговорить», — сказала Ривка. «Но еще компьютеры для тех, — захотелось сейчас крикнуть Раймонде, — кому надо рассказать о том, в чем они ни черта не смыслят!»

Наконец Раймонда сказала, что быть старой — значит быть абсолютно одинокой. Настолько одинокой, что иногда приходится выдумывать всякое, чтобы это одиночество прекратить.

Старшая дочь учительницы иврита, Нофар отлично знала, что нет людей противнее тех, что поправляют ошибки у других. Никто ведь не станет открывать рот жующему другу, вынимать еду и показывать, как правильно жевать. А слова — они как еда. Нельзя отнимать их у языка, на котором они лежат.

Говорят, что разучиться кататься на велосипеде невозможно, но каждый, кто пробовал сесть на него заново, знает, что, даже если тело еще немножко и помнит велосипед, гораздо лучше оно помнит страх падения.

Как приятно смотреть на девушку, когда она цветет! Какое печальное зрелище, когда она увядает!

Просящий зависит от воли другого человека — требующий навязывает ему свою собственную.

ненавидели маслины; оба терпеть не могли сладкий перец; оба считали, что суеверия — это глупость, но от черных кошек лучше держаться подальше; оба были единодушны в том, что, если у тебя обнаружили рак, надо перепробовать все наркотики в мире, потому что бояться уже нечего.

Однако тут Лави ошибался. Люди часто предпочитают не замечать очевидного, чтобы не лишиться надежды.