Эстетика самоубийства

Самоубийство — чисто человеческий, сознательный поведенческий акт, значит, не будет преувеличением сказать, что оно является своеобразной «платой» за разум, индивидуальность, за свободу воли и выбора. Тем не менее это не значит, что мы не должны стремиться максимально снизить число самоубийств, а для этого необходимо углубленное изучение феномена самоубийства во всех его аспектах.

Видимо, придется признать, что самоубийства будут всегда, как всегда будут болезни, старость, страдания и смерть.

Японцы довели до совершенства два самых сложных, два самых необычных способа самоубийства: харакири и откусывание собственного языка, возведя их практически в ранг искусства. О харакири написано много, второй же способ известен несколько меньше, очевидно, в силу его прикладного, служебного характера. Оба способа самоубийства практиковались за редкими исключениями только среди самураев. Полное презрение к собственной жизни, к собственным страданиям, к боли, железная воля, формирующаяся с детства духом бусидо, позволяли самураю (что опять же служило выделению этой касты из всех прочих) уходить из жизни так, как это не умел никто (харакири), и тогда, когда этого не мог никто (откусывание собственного языка).

В экзистенциальной философии выразился протест против конформизма и приспособленчества, характерного для обывателя, который чувствует себя винтиком огромной машины, не способным что-либо изменить в ходе текущих событий.

Стоицизм учил, что если в жизни человека встречаются препятствия, которые не позволяют ему достичь блага, то лучше умереть, чем жить недостойно. Человек как существо разумное может стать выше всего его окружающего, он может сознательно расстаться со всеми благами и наслаждениями, которые несет жизнь, если они достигаются ценой унижения, позора и утратой собственной свободы и независимости.

Сократ всю жизнь учил, что высшая задача — это искусство жизни. Жизнь нужно созидать, творить. Жизнь человека должна быть прекрасна, и лучше не жить, чем жить недостойно.

Роман Гёте стал гимном возрождающейся личности, гимном духовному миру человека, основанному на собственных мыслях, чувствах и переживаниях: «Я ухожу в себя и открываю целый мир! Кто понимает ненадежность, суетность и призрачность окружающего мира — кто все это понимает, тот молчит и строит свой мир в самом себе и счастлив уже тем, что он человек. И еще тем, что при всей своей беспомощности в душе он хранит сладостное чувство свободы и сознание, что может вырваться из этой темницы, когда пожелает».

Выбор — важнейшая философская категория, связанная со свободой воли человека, возможностью самостоятельно распоряжаться собственной жизнью, лично отвечать за каждый свой сознательный поступок.

Гениальные писатели помогают нам проникнуть в глубины внутреннего мира героев, увидеть гармоничность и красоту их души, полюбить их и понять, что бывают в жизни обстоятельства, когда нельзя цепляться за жизнь любыми способами, не нарушив при этом ту внутреннюю гармонию, в желании сохранить которую и заключается весь смысл индивидуального самоубийства.

Следует обратить внимание, что чем лучше нам известны мотивы и причины, толкнувшие человека на самоубийство, тем труднее у нас поднимается рука «бросить в него камень». Происходит это по простой причине: зная все обстоятельства и нюансы, предшествующие трагическому исходу, мы невольно начинаем смотреть на него несколько иными глазами, невольно «вчувствываясь» в переживания самоубийцы, как бы примеряя ситуацию на себя, «проигрывая» ее, пытаясь понять… И часто понимаем…

Имеется множество самых подробных описаний ритуалов сати и харакири, но кто при этом помнит личности исполнителей этих ритуалов? Дюркгейм правильно пишет, что если общество может принуждать своих членов к самоубийству, то это обстоятельство свидетельствует о том, что индивидуальная личность в данной среде оценивается очень низко. Какое дело такому обществу до внутриличностной гармонии — есть она или нет? Есть только гармония коллектива, общины, гармония целого, гармония множества, в котором единичное — ничто.

Так, «первый взгляд» — первая интуитивная оценка, характеристика человека очень часто оказывается верной. Анализ, интеллектуальное обоснование этой оценки придут позднее, расширят и углубят ее, а иногда благодаря дополнительным сведениям, например постороннему влиянию, могут и изменить ее. Так приходит любовь с первого взгляда, которую и но прошествии времени трудно, рационально объяснить: «За что же я люблю этого человека?». Так шахматисты экстракласса «на глазок» чисто эстетически оценивают позицию на доске, соответственно ее определяя — «симпатичная для черных» или «более привлекательная для белых», или просто «красивая комбинация». Так и мы эстетически «схватываем» самоубийство.

Совершению самоубийства, естественно, предшествуют факторы, толкающие человека на это. Чаще всего (если речь идет о психике нормальных людей) это сложное сочетание психотравмирующих воздействий самого различного свойства и самых различных сочетаний. Тут и семейные ссоры, и так называемые «производственные конфликты», которые, сочетаясь со своеобразием характерологических свойств конкретного человека, обусловливают то, что на языке психиатров называется «психотравмирующей ситуацией».
В любом случае, факторы, воздействующие на личность, являются для нее индивидуально стрессовыми, неразрешимыми, приводят к внутриличностному конфликту, нарушающему адаптационные ресурсы человека. В итоге — личностный слом, переживание тупика и, как следствие, самоубийство.

Красота есть субъективная, релятивная эстетическая видимость, конкретное содержание которой существенно менялось на протяжении исторического развития человечества.

Эпикурейцы, в отличие от стоиков, ставили во главу своего учения гедонистический принцип. Красота — это удовольствие. Прекрасны боги, занимающиеся невозмутимым самонаслаждением. Прекрасен человек, наслаждающийся жизнью. Прекрасна возможность в любой момент уйти из жизни, если она перестанет доставлять наслаждение.

Цицерон приписывает эпикурейцу Торквату следующие слова: «Помни, что сильные страдания завершаются смертью, слабые предоставляют нам частые передышки; таким образом, если их можно стерпеть, снесем их; если же нет — уйдем из жизни, раз она не доставляет нам радости, как мы уходим из театра».

Свободен ли человек в своей жизни и свободен ли он также в выборе своей смерти? Казалось бы, здравый смысл подсказывает, что в руках самого человека решение вопросов, связанных если уж не со своей жизнью, то со своей смертью.

Мы можем быть недовольны жизнью, жаловаться на нее, тяготиться ею и даже ненавидеть ее, но нашу смерть у нас никто не может отобрать. Монтень по этому поводу говорил: «Почему ты жалуешься на этот мир? Он тебя не удерживает; если ты живешь в муках, причиной тому твое малодушие: стоит тебе захотеть — и ты умрешь».

Достижение этого «освобождения» возможно только через состояние нирваны. Прекращение жизни в нирване — совершенно особая форма самоубийства, несущая глубокий философский и религиозный смысл. Цель нирваны — не продолжение и совершенствование сансары, а обрыв ее.

видимо, и невозможно выделить один или несколько главенствующих факторов, приводящих к самоубийству. Речь всегда идет о сложном комплексе причин, обстоятельств и нюансов, преломляющихся, сложно опосредующихся личностью самоубийцы.