«Світлий Шлях»: історія одного концтабору

Забігаючи наперед, скажу, що цього чоловіка чути було завжди, коли він приїздив до «Ізоляції»: зазвичай на новоприбулих він дико горлав уже в коридорі, обкладаючи їх усіма, якими тільки можна, матюками, а вночі — разом із господарем цього місця — блукав коридором і витягував у нього в’язнів. Те, що з ними потім відбувалося, залежало від кількості спожитої горілки і фантазії тих, хто намірився їх катувати. Саме цей чоловік уранці оглядав ребра, які сам же вночі зламав, і опіки від тортур, тому мої занімілі пальці могли його лише дратувати.

всегда вспоминаю Ясунари Кавабату, который писал: «Как бы ни был чужд этот мир, самоубийство не ведёт к просветлению» — и в конце жизни покончил с собой. Триумф чувства над разумом. Сколько ни убеждай себя в том, как должно быть, — то, что есть, весит больше.

ы должны понимать, что жизнь не просто несправедлива, — возможно, ситуация обстоит ещё хуже. Возможно, вопрос о справедливости вообще не к кому ставить, и мы имеем дело с голыми фактами, без надежды на смысл.

вчерашний пленный нуждается не в поддержке, а в согласии с ним: не надо сочувствия — просто кивните в ответ на его пессимизм. Этот пессимизм тоже однажды исчезнет: у большинства он — не вывод, а просто эмоция. Очень глубокая и болезненная, но всё же — эмоция, и время однажды сотрёт и её, как вода стирает шрамы-рисунки на морском берегу.

конвертация чувства в рассудок: да, это было, и по-другому быть не могло. Поставьте на этом жирную точку, чтобы со временем не возникло соблазна приделать к ней крючок запятой, дописать опасное «но».

Самое худшее и банальное, что можно посоветовать освобождённому на свободе, — «просто забыть». Помимо того что это невыполнимо и потому вызывает к горе-советчику лишь неприязнь, есть и ещё кое-что.

Коллективная память бывает изменчивой и ошибочной: люди легко отрекаются от того, что целые поколения ещё вчера держали в памяти как святыню. Индивидуальная память обречена на ответственность: где-то именно здесь, в нашем прошлом, мы становимся ближе к божественному, даже если никакого бога и нет. Это прошлое не отнимут рекламной картинкой, о нём не снимут фальшивый сюжет.

Не стоит оскорблять тех, кого били током и держали годами в подвалах, и фразой: «Мы понимаем». Вряд ли пограничный опыт может быть понят вообще.

Нужно смириться, что единственный, на чьё понимание стоит рассчитывать, — это ты сам, да и то не всегда.

Сравнение — ещё одна из ошибок, которые пытаются навязать оптимисты-психологи тем, кто прошёл через ад. Фраза о том, что кому-то хуже, чем прошедшему плен, может лишь навредить: человек может решить, что этим сравнением вы обесцениваете его собственный опыт, делая его незначительным.