Ломаный русский

Гоа

Вот бы взять и набраться
той самой высокой силы,
посидев на каком-нибудь стуле
в каком-нибудь храме.
Что-то вынести и забрать в автобус,
теребя задумчиво кончик
свернутого билета.
Увезти отсюда все, что здесь есть живое.
Думать сидя попеременно про то,
про это,
в голове держа
кончик свёрнутого билета.
И водителя по имени Иоахим,
и пальмы.
Представлять людей у дороги
будущими мертвецами,
потемневшими идолами, лишенными
той самой силы.
Сквозь стекло рассматривать их дома,
похожие на могилы.

Умрёмте как мухи,
весело и свободно.
Ashes to ashes
Боуи ту Боуи.

Землетрясение ходит по комнате,
ищет меня за проказы.
Папа думает: оно ищет его
за проституток,
мама думает: ищет ее за любовницу.
Землетрясение думает:
ух ты, какая звонкая люстра!

«Голыш, голыш» —
кричу я тебе вдоль моря.

А ты ещё маленькая,
тебе ещё мало лет,
лет тебе ещё никаких нет...

«Голыш, голыш» —
кричит тебе вдоль моря чей-то голос,
но ты вспоминаешь мой.

Я не прячусь, Будда, я думаю о воде, в отсутствие целей приходится думать и не о такой еще ерунде.