Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991

Немножко походил по грязным улицам. Москва являет собой ужасающее зрелище. Помойки, сугробы, огромные лужи, очереди у каждого магазина. Скоро, наверное, и молоко исчезнет совсем: молокозаводы не имеют сырья — импортного порошка (за валюту). А у наших коров нет кормов.

доходит. Наверно, всему свое время и в индивидуальном развитии.
Читаю белогвардейца Романа Гуля «Ледовый поход» — все переворачивается. Вся история наша предстает иной.
Был у меня Наумов — «бригадир» по написанию «Очерков истории КПСС». Подняли такие пласты, что мир перевертывает. Не было у нас истории почти целый век. То, что мы знали и чему нас учили — сплошная липа и ложь. Это касается и своих — революционеров, большевиков. Это касается и Белой России, касается и всего народа в революции и потом.
Однако, я вспоминая свое детство в Марьиной роще — какие-то материальные трудности — да. после 1929 года. Что-то с колхозами, как на дачу ездили в голодные годы, как ждали отца на станции — мешочек хлеба привезет. Но в целом-то все радужное. Видимо, материна квази-дворянская инерция спасала от повседневности: рояль, немецкий, французский язык, бонна, особность в среде рощинской голытьбы — «белая кость». Книги, книги. А потом элитная школа.

Читаю белогвардейца Романа Гуля «Ледовый поход» — все переворачивается. Вся история наша предстает иной.
Был у меня Наумов — «бригадир» по написанию «Очерков истории КПСС». Подняли такие пласты, что мир перевертывает. Не было у нас истории почти целый век. То, что мы знали и чему нас учили — сплошная липа и ложь. Это касается и своих — революционеров, большевиков. Это касается и Белой России, касается и всего народа в революции и потом.