Лев Гроссман

— Я Элиот. Больше ничего мне не говори. Близких отношений я избегаю.

Квентину пришлось сделать несколько очень широких шагов, чтобы с ним поравняться. У Элиота было что-то не то с лицом: рот перекошен, одни зубы растут внутрь, другие наружу. Это походило на родовую травму — может, при рождении на него неудачно наложили щипцы.

Его будут учить на мага — только подпись надо поставить. Какого черта он еще думает? Он всегда этого хотел и вот наконец прошел на ту сторону, сквозь зеркало, через кроличью норку. Стоит подписать, и профессия мага ему обеспечена — а кем, блин, он еще собирался стать в этой жизни?

Есть объективные причины на то, что большинству людей магия недоступна.

— Это какие же?

— Во-первых, — Элиот загнул длинный, тонкий указательный палец, — они недостаточно умны, чтобы справиться с необходимым объемом работы. Во-вторых, недостаточно одержимы и слишком довольны жизнью. В-третьих, им недостает наставничества, которое обеспечивает нам Брекбиллсский колледж Магической Педагогики. В-четвертых, у них отсутствует жилка, поставляющая магическую энергию. Наконец, в-пятых, — он загнул большой палец, — некоторые особи, у которых все это в наличии, тем не менее неспособны стать магами. Никто не знает, почему это так. Они произносят слова, размахивают руками, но ничего не случается. Нам повезло: у нас имеется все, что нужно.

Как же трудно, должно быть, далась Элиоту эта его беззаботная светскость. Квентин всегда воображал себя региональным чемпионом по несчастливости, но Элиот, пожалуй, и тут его обскакал.

Чувство юмора, как выяснилось, тоже ей было не чуждо, хотя шутила она в основном на церковно-славянском.

Взбесить она могла так, что даже друзья еле сдерживались, зато и скучать не давала. Страстное, верное и нежное сердце обеспечивало ей повышенную ранимость — а когда ее ранили, она тут же давала сдачи. Мучая всех вокруг, сама она страдала еще сильней.

У меня на этот счет есть теория, которую я хотел бы сейчас огласить. Что именно, по вашему мнению, делает вас магами? — Фоггу опять-таки никто не ответил, но он, не смущаясь, кидал свои риторические вопросы один за другим: — Ум? Доблесть? Какая-то особенность, выделяющая вас среди прочих? Очень возможно, но вот что скажу вам я: магами становятся только несчастные люди. Сила мага в его способности ощущать боль. Он чувствует разницу между реально существующим миром и тем, какой он создал бы сам. Что, по-вашему, за штука гнездится у вас в груди? Маг потому и маг, что страдает больше других.

Большинство людей носят свою боль в себе и расправляются с ней разными способами — пока она сама не расправится с ними. Но вы, друзья мои, нашли способ использовать эту боль. Сжигать ее как топливо, получая тепло и свет. Вы научились ломать мир, пытавшийся сломать вас.

Ты до того себя ненавидишь, что делаешь больно всем, кто любит тебя. В этом все дело, правда? Посчитаться с ними за любовь. Раньше я этого не понимала, а теперь поняла

А я ведь думал, что этот день, если он настанет, будет счастливейшим в моей жизни, философски констатировал Квентин. Каких только штук не выделывает с нами судьба.

Не испытав долгожданного счастья, он неожиданно испытал чувство освобождения.