Елена Березина

Несколько дней спустя Берримен зашел в ненадолго оставленную без присмотра палату и обнаружил Томаса в кислородной палатке мертвым с выбившимися из-под одеяла голыми ногами. Это было предупреждением — но оно, по-видимому, еще требовало истолкования.

В остальном же почти все в Северансе — от его неряшливой комнаты, лающего кашля и рокочущего голоса до его претенциозности, выдающихся способностей, добродушия, самонадеянности, членовредительства и многочисленных иллюзий — взято из собственного опыта Берримена, побывавшего в самых разных переделках.

Их можно назвать обращениями к Господу, попыткой уладить свои отношения с Богом, который сорок с лишним лет тому назад похитил его отца, а заодно и чувство защищенности. Это было недолгое время блаженного обновления веры, но вскоре она стала обваливаться, как второпях поклеенные обои.

Возникает множество вопросов, на которые еще нет полного ответа: например, как в точности проходит путь от детской психической травмы до ущерба здоровью в дальнейшем и какие защитные механизмы есть у тех, кто страдает от потрясений в детстве, но впоследствии всё же избегает зависимости. И всё же получено решительное подтверждение формулы здравого смысла: как начнешь, так и закончишь.

Солнце едва взошло и уже высветило горный кряж; волна света омыла склон, окрасив тускло-зеленые сосны золотом. Глотая кофе, я завороженно смотрела в окно. Не могу бесстрастно наблюдать, как солнце, соблюдая давнишний завет, каждое утро воссоздает мир из тьмы и небытия.

За окном мелькали голуби. Город стучался в стекло назойливо, как дрель.

Сон — большой искусник распутывать дневную неразбериху, и его недостача доводит нас до безумия.

Хемингуэй был богаче, успешнее, продуктивнее в работе, его семейная жизнь была благополучнее, и роль няньки при детях его не привлекала. В первом из декабрьских писем он пеняет Фицджеральду на то, что тот «напивается вдрызг и совершает поступки, унизительные для него самого и его друга» [85], хотя трудно понять, зачем теперь ему понадобилось сводить какие-то счеты («Хотел бы повидаться и поболтать с тобой», — добавляет он, несколько смягчая тон).

Телефоны отключены, не позвонишь. Можно порыться в хламе прошлого и что-то оттуда выудить или изучать зародыши будущего, но настоящее провисло, как вытравленный канат, и мне не принадлежит.

Да, он отважный; и кроме того, не вполне надежный свидетель по делу о собственной жизни.