Джонатан Рауш

Почему-то существует идея, что либеральный — значит, дружелюбный, что либеральная интеллектуальная система благоприятствует чувствительности, терпимости, самоуважению, отрицанию предрассудков и отказу от пристрастности. Но это заблуждение. В действительности либеральная наука предполагает не только свободу, но и порядок и может быть жестока к тем, кто не принимает или игнорирует ее правила. Она не только дозволяет, но и исключает, ограничивает. Она процветает и на почве предубеждений, и на почве холодной отстраненности. Ее не интересуют ваши чувства, и она с радостью растопчет их во имя поиска истины. Она допускает и — будем здесь честны — иногда поощряет агрессию.

Никто не имеет права на решающее слово: объявлять какое-то утверждение устоявшимся знанием можно только в том случае, если оно в принципе может быть опровергнуто, и только до тех пор, пока оно выдерживает попытки его опровергнуть

Никто не обладает личной властью: объявлять какое-то утверждение устоявшимся знанием можно только в том случае, если метод, использовавшийся для его проверки, дает одни и те же результаты независимо от того, кто его использует, а также от того, кто автор утверждения

я ходил в Вашингтоне на лекцию эксперта по международным отношениям, посвященную политике СССР при Горбачеве. Он представил свой взгляд на события, а потом сказал: «Это гипотеза, а теперь я бы с удовольствием проверил ее в дискуссии». Он играл в науку. Уважать либеральные правила и по возможности им подчиняться учат даже журналистов

Согласно последней, знание приходит к нам не благодаря откровению, как утверждает религиозная традиция; не благодаря глубоким размышлениям мудрейших, как считал Платон; и даже не благодаря точным экспериментам, которые ясно раскрывают секреты природы, как считалось в рамках преобладавшего до этого столетия механистического взгляда на науку[42]. Вместо этого знание эволюционирует — со всей бессистемностью и непредсказуемостью, которые подразумевает постепенное развитие

эволюционный взгляд подразумевает, что познание — это производная от социального процесса. Знание рождается благодаря людям, которые друг друга перепроверяют. Наука — это не машина; это сообщество, среда. А человеческое знание, как и сами биологические виды, — продукт беспорядочного взаимодействия живых организмов

Вот почему в конечном счете конституция защищает речи нацистов, коммунистов, расистов, сексистов, гомофобов и Энди Руни: кто-нибудь из них может оказаться прав. А если выяснится, что они не правы, нам всем полезно услышать их мнение, чтобы иметь возможность его критиковать и понять, почему именно оно ошибочно

Обычно скептицизм возникает как реакция на ожесточенные и бурные противоречия во мнениях, как способ загасить опасный конфликт. В древности скептицизм процветал в медицинском сообществе Александрии, став ответом на упрямый догматизм конкурирующих группировок лекарей

«Иногда у нас бывают некоторые проблески истинного познания, но это бывает только случайно, и так как наша душа тем же путем воспринимает заблуждения, то она не в состоянии отличить их и отделить истину от лжи»

В 1577 году он утверждал — возможно, ярче и категоричнее, чем кто-либо до или после него, — что человеку не суждено что-либо знать. Наши суждения могут увести нас не в ту сторону. «Они так легко уклоняются и сворачивают с пути под действием самых ничтожных случайностей». И дальше: «Что касается ошибочности и недостоверности показаний чувств, то это настолько обычное явление, что всякий может представить сколько угодно примеров ошибок и обманов, в которые они нас вводят».