Дэймон Гэлгут

Сотни верст пустынной, однообразной, выгоревшей степи не могут нагнать такого уныния, как один человек, когда он сидит, говорит и неизвестно, когда он уйдет.
А. П. Чехов. Дом с мезонином

что ни возьми, всё — политика. Вот человек сидит в комнате один. Стоит войти второму — и уже начинается политика. Такова жизнь

Среди этой уродливой функциональной мебели, напрочь лишенной характерных черт, даже случайный лоскуток ткани показался бы откровением, выдающим всю подноготную жильца

— A-а… политика, — сказал он. — Но ведь все это в прошлом. И уже не имеет значения.
— Это совсем недавнее прошлое, Лоуренс. Прошлое, которое еще не прошло

Мне нравились лица этих мужчин. Их не омрачало то мучительное самокопание, которое не дает покоя врачам никогда, даже в нерабочее время

У Моргана была привычка в последний день года вспоминать все события, как внутренние, так и внешние, определившие ход прошедших двенадцати месяцев.

Вместо этого он направился в свою квартиру в Олбани, выпил там стакан виски и повесился.

Хотя Морган уже опубликовал три романа, а голова его пухла от коротких рассказов, он по-прежнему не считал себя писателем. По крайней мере в профессиональном смысле

Писательство предполагало наличие в пишущем отваги; но еще большая отвага требовалась, чтобы бросить это занятие.

Разрыв с любимыми местами всегда ощущался им как утрата рая, прощание с временем, когда жизнь воспринималась как нечто цельное и ценное, как совершенный круг любящих и любимых.