Невидимый комитет

Образование экспроприировало наш язык, попса — наши песни, массовая порнография — нашу телесность, полиция — наш город, наемный труд — наших друзей.

С упадком школьной институции постепенно, день за днем, рассыпается в прах и это государственное конструирование идентичностей.

Франция — продукт своей школы, а не наоборот. Мы живем в очень школярской стране, где выпускные экзамены средней школы вспоминаются как один из самых важных моментов жизни.

Где школьная кастрация непрерывным потоком производит поколения дисциплинированных работников.

Из всего, что есть безусловного в родственных связях, мы собираемся соорудить каркас такой политической солидарности, которая будет столь же непроницаема для государственного вмешательства, как цыганский табор. И все, вплоть до бесконечных пособий, которые родители вынуждены перечислять своим люмпенизированных отпрыскам, может стать своего рода меценатством в поддержку социально подрывной деятельности.

[3] Во Франции «падение родительского авторитета» (démission parentale, букв. «родительская отставка», развод родителей, неполные семьи, безотцовщина и пр.) часто приводится как главная причина подростковой и молодежной дилинквентности.

Весь ужас труда заключается даже не столько в самом труде, сколько в методическом многовековом разрушении всего того, что трудом не является: форм солидарности по принципу соседства, по кровным связям и по принадлежности к единой профессии или ремеслу, привязанностей к местам, к людям, к временам года, к способам речи и действия.

Однако по сей день не найдено лучшего орудия дисциплины, чем наемный труд.

Хватит твердить нам о «городе» и «деревне», а уж тем более об их застрелом противопоставлении. То, что простирается вокруг нас, не напоминает об этом ни вблизи, ни на расстоянии: это единая бесформенная и беспорядочная урбанная пелена, скорбная, неопределенная и беспредельная зона, мировой континуум музеифицированных мегацентров и национальных парков, жилых массивов и огромных агропромышленных хозяйств, промзон и земельных участков, сельских гостиниц и продвинутых баров. Это метрополия. Города были в Античности, в Средние века и Новое время, но их нет при метрополии. Метрополия стремится к тотальному синтезу территории.

Городское пространство — это не только театр столкновений, но и их оружие.