Юрий Мамлеев

Деревья уже давно здесь росли без прежней стихии, одухотворенные: не то что они были обгажены блевотиной или бумагой, а просто изнутри светились мутным человеческим разложением и скорбию

Может я сказку убиваю, а суть ускользает?

смерть и все, что ее окружало, по-прежнему царили в его душе. Вернее, смерть и была его душой.

Нам нужно право на поиск. Пусть даже перед поиском будет великое падение.

Не только смерть была его душою, но и общая загадочность чужих существовании. Вернее, все это было связано в единое, необъятное и недоуменное отношение к внешне-живому, к людям.

Вообще свои жертвы Соннов делил на обычных, «раздражающих», которых он убивал только из общих свойств своей души, и на «благословенных», которых он к тому же еще любил, испытывая к ним, пока они были живы, сквозь свою угрюмую и нездешнюю душу какое-то томное влечение.

Воздух чернел то от взрывающихся, то от сгнивающих мыслей

В уме все время мелькало, что настоящее высшее — то, о чем нельзя задать даже вопроса, а все о чем можно было поставить вопрос хотя бы путем усилий, хотя бы мимолетно — все рядом и не так уж высоко

Это что за жертвы были… А здесь я нож словно в саму душу вонзаю… В самую сердцевину

душа — иллюзия и вся его деятельность — только страшная забава.