Сарина Боуэн

Вчера он сосал из бутылки виски так увлеченно, будто пытался заставить ее кончить.

— Нужна карточка? — спрашивает она, сверкая улыбкой и ложбинкой между грудями.

Сахарная, на меня это не действует.

— Этот твой Каннинг прямо-таки скала, — сообщает мне Кассель, попивая свое шампанское так изящно, точно чертова королева Англии.

Кроме последнего раза, когда в сетке вместо него стоял я — последним барьером между Джейми Каннингом и минетом.

я не хочу слышать никаких ободряющих слов. Мне надо, чтобы мне было плохо.

В смысле, кто в твоем вкусе?

Ты.

Мне и так тяжело изо дня в день смотреть на его лицо без разрыва сердца. Прямо сейчас я не могу быть с ним рядом. Я боюсь, что сорвусь и поцелую его еще раз.

Замечательно. Какой сложный он чувачок, мой член.

Наши губы так идеально подходят друг другу. С каждым поцелуем я влюбляюсь в него все сильней, и это никак не связано с желанием или сексом. Просто это он. Его близость и его запах, и то, как он успокаивает меня.

Плавать со стояком чрезвычайно трудно. Но, может, мне стоит думать о своем перце как о спасательном плавсредстве. Или как о весле, потому что по ощущению он такой длинный и твердый, что в одиночку смог бы сдвинуть целое гребаное каноэ