Карина Рейн

Однажды я спросил у неё при отце, почему мы никого из них не приглашаем на праздники; мать выкрутилась перед отцом, сказав, что я, видимо, что-то напутал.

Новенький шестнадцатиэтажный дом, в котором обитала любовь всей жизни Костяна, находился в центре города, — надо же, засранец выбрал себе невесту с приданым… Шикарная детская площадка с развлечениями на любой вкус — даже Лёху пришлось оттаскивать от домика-избушки — он заявил, что нашёл «пентхаус своей мечты» — подземная парковка, да и в принципе облагороженный участок. Не хватало только двухметрового забора и охраны на въезде для полной картины.
Ну и по закону жанра жила эта принцесса на самой верхушке башни — ни дать, ни взять — Рапунцель. Затолкнуться в лифт пятерым здоровым парням тоже оказалось не так-то просто — пока это транспортное средство натужно пыталось затащить нас на шестнадцатый этаж, я пару раз отдавил чью-то ногу и сам получил по морде. На выход нас вытолкнуло словно пробку из бутылки шампа

осмотрел двор, а после и сам дом; в одном из окон до сих пор призывно мигали разноцветные огоньки новогодней гирлянды, хотя уже даже не январь…
Короче, я очень удивился, когда Ёжик сказал, что я смотрю на нужное окно… Десятый этаж… Да вы издеваетесь!
Здесь лифт был ещё меньше, так что подниматься решили одновременно двумя способами: Ёжик и Костян — на лифте, остальные — пешком. Я даже малость протрезвел, пока дотащился на после

, что мы с парнями были в ахуе — ничего не сказать. Мне казалось, что свою челюсть от пола после только что увиденного я отскребу ещё не скоро.

ты, лисья морда! — ржёт Кир. — Так и быть, пару капель, — и точно по домам.
Костян довольно хмыкает и первым прикладывается к недобутылке; после него эстафету подхватывает Лёха, делает глоток и кривится.
— Ты где эту муть спёр? Ракетное топливо — и то не такое ядрёное на вкус!
— Ну, всё тебе расскажи, — ухмыляется Матвеев. — Много будешь знать — скоро состаришься.
Лёха фыркает.
— То-то я смотрю, что ты на Шапокляк похож! Дюже умный!
— Нечета тебе, дураку!
Мы коллективно ржём, и Кир выхватывает бутылку у Шастинского.
На его лице не дрогнул ни один мускул.
— Сдаёшь, Лёха, — лыбится Романов. — Это ж детское пойло, а ты чуть кони не двинул!
— Да ну тебя! — театрально обижается Лёха.
Беру коньяк из рук Кирилла и дела пр