Татьяна Быстрова

На темном небе вспыхнули светлые искорки звезд. Сквозь запах мха и прелой земли по берегам прудов пробивался сладкий аромат весны.

Акилле восстал из праха, чтобы пожрать собственного сына и завладеть его телом. Отец натянул на себя его кожу, заменил его глаза своими, вселился в него, изгнав прочь доброго и милого Стефано. Это не Стефано, а дон Акилле рвал на ней шелк рубашки, грубо мял ее грудь и кусал соски, не давая ей пошевелиться.

Неужели родители никогда не умирают, а из сыновей всегда проступают отцы?

Скорее уж на Дженнифер Джонс в фильме «Дуэль под солнцем» или на Аву Гарднер в «И восходит солнце».

Накануне своего семнадцатого дня рождения я сидела на пляже, переводя взгляд со своих воспитанниц на страницы «Рассуждения о происхождении неравенства между людьми».

это был бунт против вынужденного самоустранения — именно его и имел в виду догадливый Микеле.

даже обувного магазина недостаточно, чтобы скрыть наше происхождение. Будь у Лилы еще больше денег, чем есть сейчас, будь у нее миллионы — тридцать, пятьдесят миллионов, — ей не избавиться от своих корней. Я понимала это лучше, чем она, потому что видела возле школы девочку, которая поджидала Нино. Нам до нее было далеко, хотя специально она ничего для этого не делала и просто была собой. Знать это было невыносимо.

Я всегда знала, что в ней нет ни моего упорства, ни моей старательности. А оказалось, она фонтанировала идеями, рисовала обувь, писала письма, произносила речи, изобретала сложные планы, злилась и негодовала ради одной-единственной цели — показать мне, что и она кое-что может...

Я слушала их затаив дыхание. Из их слов, как из бутонов, у меня в мозгу распускались пышные цветы;

Лила явно была несчастна в браке, но в то же время ее желание быть во всем первой, отодвинув меня на вторые роли, никуда не девалось.