Сергей Сухарев

Ввиду своей запущенности сад и садовые строения приобрели особое обаяние, свойственное руинам; в пахнувшем землей сарае, приспособленном для изготовления керамики, валялись по дальним углам пыльные инструменты; отверстия леек затянула паутина, придав им сходство со шлемами — частью древнего-предревнего клада. Насосный домик с его бесполезными крохотными окошками, остроконечной крышей, миниатюрными карнизами всегда навевал Оберону мысли о далеких варварских странах.

Тогда сад казался ему безбрежным. С обширного, слегка волнистого навеса над верандой Оберон видел подобие моря, которое доходило до диких яблонь, а затем, взмыв прибойной волной переросших цветов и неукротимых трав, разбивалось о стену и вечно закрытые ворота в Парк, в форме буквы «Х». Это было море и дебри. Оберон единственный знал, что сделалось с мощеной дорожкой, потому что мог проползти на четвереньках под аркой листвы там, где она втайне пролегала, по камням, холодным, серым и гладким, как вода.

Однажды вечером Оберон решил сидеть на крыльце и наблюдать за превращением дня в ночь, сидеть, наблюдать и больше ничего, и уловить момент, когда зажжется первый светляк, а потом второй и третий: ради завершенности, к которой он стремился и тогда, и всегда.

чего ради пробуждать ото сна рычащего пса злословия?

вошли, мистер Экклз как раз собирался поведать нам об этом деле. Думаю, Ватсон, бренди с содовой ему не повредит

Тоже мне доктор: с вас станется довести пациента до сумасшедшего дома. Да сядьте же наконец и дайте мне отдохнуть!

перелистывал кипу газет

Таковы декорации той драмы, которая разыгралась на их фоне в минувший понедельник.

Дорогой Ватсон, — сказал он, — я не согласен с теми, кто причисляет скромность к добродетелям. Человек, мыслящий логически, оценивает все строго по достоинству. Преуменьшая свои заслуги, ты точно так же отклоняешься от истины, как и преувеличивая их.

Для меня главным доказательством благости Провидения служат цветы. Без всего прочего: наших сил, желаний, хлеба насущного — мы не могли бы существовать. А вот эта роза — излишество. Ее цвет и краски украшают существование, а не являются его условием. Только благая воля может даровать излишества, и потому я повторяю: цветы для нас — источник надежды.