Леонид Каневский

Если бы немцы капитулировали каждую неделю, то жизнь в доме Акселя Джордаха могла стать вполне сносной.

Отпала необходимость ходить в школу. Какое счастье!

Немецкий народ, по его твердому убеждению, сильно страдает от своего ребячества, и развязать войну ему ничего не стоит. «Как только заиграет военный оркестр, они начинают маршировать. Что привлекательного в этом? — искренне удивлялся он. — Ползать по грязи, когда фельдфебель орет на тебя как безумный, спать под холодным дождем, вместо удобной теплой кровати с женой, допускать, чтобы по тебе палили из ружей совершенно чужие люди, и потом считать себя счастливыми, если доживут в своем поношенном мундире до старости, когда под рукой не окажется даже ночного горшка, чтобы помочиться? Ну, война хороша для крупных промышленников, таких, как Крупп, которые делают пушки и спускают на воду военные корабли, но маленькому человеку что она, такая война, дает?

— Я сегодня больше пить не буду, — сказала Гретхен.
— Вот, прислушивайтесь всегда к женщинам, если хотите почерпнуть мудрости. Женщина — это мать Земли. Жрица оракула. Дельфийские пророчества, истины, спрятанные в загадках. Сегодня больше не пьем, идет!

Я хочу всегда выглядеть здоровым и привлекательным, объяснил он как-то Рудольфу. Даже если не встречаюсь ни с кем по нескольку недель. Такое отношение к себе — это форма проявления самоуважения.

— Они забирают миллионы молодых, здоровых, крепких парней. — Браконьер жевал табак, сплевывая в жестяную банку, стоявшую на полу рядом с ним. — Молодых, здоровых, крепких парней и посылают их убивать, калечить друг друга, используя самую бесчеловечную машину разрушения, они поздравляют себя с ошеломляющими успехами, увешивают грудь медалями и проходят парадом по главной улице города, а меня сажают в тюрьму и клеймят как врага общества, и все только из-за того, что я время от времени отправляюсь в лесные массивы Америки и, выбрав там лося получше, убиваю его из своего старенького, образца 1910 года, «винчестера-22».

— У вас кровь, молодой человек. На голове.
— Благодарю вас, — ответил Рудольф.

Пятьдесят миллионов погибло, но это не означает, что двери кинотеатров нужно закрыть.

Нет, старых матерей не нужно выставлять на стужу, Рудольф вспомнил свое злобное выражение по поводу эскимосов, произнося «спокойной ночи, мама, спи спокойно». Их нужно собственноручно пристреливать.

— Адов огонь ждет меня, — говорила она за завтраком, — а ведь церковь, а значит, и спасение моей души находятся всего в двух кварталах от нас.
— Как-нибудь в другой раз, — недовольно отвечал Рудольф. — Будут еще воскресенья. Сегодня я занят.
— Но в ожидании другого воскресенья я могу умереть и отправиться в ад, — уговаривала она его.
— Придется рискнуть, — сказал он, выходя из-за стола.