Нодар Думбадзе

Лиц столько, сколько людей на свете. Но лицо дано не для того, чтобы такие гримасы строить, болван! У одних лицо худое, у других — круглое и толстое, у третьих — вообще не разберешь какое, размазня одна. А еще бывают лицемерные и двуличные люди.

Нет во всей Гурии женщины, которая могла бы проклинать лучше, чем моя бабушка. Но мне не страшны ее проклятия — однажды бабушка обмолвилась: «Уста мои проклинают, а сердце благословляет тебя…»

На второй день я веду в школу бабушку, затем бабушка ведет меня домой, потом опять я веду бабушку в школу, и снова бабушка отводит меня домой и так далее. Можно смело сказать, что десятилетку я и бабушка заканчивали вместе.

Днем бабушка, призывая на мою грешную голову громы небесные, гоняется за мной с хворостиной в руке. Ночью она моет мне ноги и, дождавшись, когда я усну, тихо целует… Как я веду себя в школе? На этот счет существует официальный документ — «Протокол заседания педсовета».

— Что-то в последнее время стал я замечать, ослабел наш мальчик, — сказал Илларион.

— Точнее…

— Точнее? Аппетит у него пропал. Прошлый раз насилу заставил мальчика съесть три тарелки лобио и один мчади. И ни куска больше!

— Родственников и близких узнает?

— С трудом, — вздохнул Илларион.

— Так… Кто этот человек? — спросил меня врач, указывая на Илико.

— Это не человек, это зверь! — сказал я и придал своему лицу такое идиотское выражение, какого и Илико не ожидал.

— Без подписи! — сказал Илларион. — От кого бы это, а? Поди сюда, сынок, — обратился он к Мальчику. — Иди, иди, не бойся! Мальчик подошел. Илларион так схватил его за ухо, что мальчишка завопил, как гудок чайной фабрики.

Будь ты трижды дьявол, все равно должен знать, что колхозная плантация — это тебе не райский сад, чтоб каждый голодный сукин сын и проходимец обжирался тут виноградом!

— А что будешь делать?

— Отведу председателю козу. Пусть делает с ней, что хочет!

— А коза-то чья?

— Как это чья? Моя! Ты что, первый раз ее видишь?

— Но ведь она носила бороду?

— Носила. А теперь я ее остриг.

— Почему?

— Чтоб не узнали. Иначе нехорошо получится — сторож ловит собственную козу!

В бога я не верую, так что мне все равно, что они там построят. Бабушка моя тоже не очень-то верует, но все же лучше, говорит, церковь, чем читальня.