Эли Визель

Хлеб, суп — вот что составляло всю мою жизнь. Я был только телом. Может, даже меньше того — голодным желудком. Лишь желудок чувствовал, как проходит время.

— Выбрасывайте мертвых! Все трупы вон!

Живые обрадовались. Теперь у них будет больше места.

Думали ли мы о смерти Бога в душе ребенка, который внезапно открыл для себя абсолютное зло?

Человек, униженный и измученный до немыслимого предела, бросает вызов слепому и глухому Божеству: «В тот день я уже ни о чем не молил. Я больше не мог жаловаться. Напротив, я чувствовал себя очень сильным. Я был обвинителем, а Бог — обвиняемым. Мои глаза открылись, и я оказался одинок, чудовищно одинок в мире — без Бога и без человека. Без любви и милосердия. Я был всего лишь пеплом, но чувствовал себя сильнее, чем этот Всемогущий, к которому моя жизнь была привязана так давно. Я стоял посреди этого собрания молящихся, наблюдая за ними как посторонний»

Нам не дано знать цену даже одной капли крови, одной слезинки. Милосердие бесконечно. Если Предвечный Вечен, последнее слово для каждого из нас принадлежит Ему. Вот что я должен был сказать этому еврейскому мальчику. Но я мог лишь обнять его, рыдая.

Писание учит нас, — сказал он, — что если бы человек сознавал свою власть, то он бы утратил веру или разум. Человеку отведена роль, которая превосходит его. Бог нуждается в человеке, чтобы быть Единым. Мессия, призванный освободить человека, сам может быть освобожден только им. Мы знаем, что не только человек и Вселенная будут освобождены, но и Тот, кто установил их законы и связи. Отсюда следует, что человек, который всего лишь пригорошня праха — способен воссоединить время и его исток, вернуть Богу его собственный облик.