: по доброй русской привычке они толковали о своих несчастиях так много и громко, что, вероятно, их жалобные речи было слышно верст на пять вокруг.
b7594198631цитує2 роки тому
Превосходная должность — быть на земле человеком, сколько видишь чудесного, как мучительно сладко волнуется сердце в тихом восхищении пред красотою! Ну да — порою бывает трудно, вся грудь нальется жгучей ненавистью и тоска жадно сосет кровь сердца, но это — не навсегда дано,
b7594198631цитує2 роки тому
— точно в богатом соборе, который построили великие мудрецы — они же всегда и великие грешники, — построили, чтобы скрыть от зорких глаз совести свое прошлое,
властолюбивый самозванец из града китежацитує2 роки тому
дьявольское однообразие песни жутко сливалось в единый стон с пустотой нищей земли.
властолюбивый самозванец из града китежацитує2 роки тому
Пустота, обладая способностью высасывать из человека мысли и чувства, делает его подобным себе, — несомненно, что именно это ее свойство всегда привлекало и привлекает людей, стремившихся опустошить свое сердце, свой разум — достигнуть святости путем убийства своей души.
Полина Грудькоцитує3 роки тому
А клоун гуляет беззаботно, как сытый ворон на поле битвы, и мне кажется, что он своей вежливостью хочет смутить и уничтожить всех на своем пути.
Полина Грудькоцитує3 роки тому
я и по сей день люблю одеть человека более празднично, чем он одет
Полина Грудькоцитує3 роки тому
— Горе — вода, счастье — огонь; воды больше — тонут чаще, огня меньше — горят реже…
torlovaцитує3 роки тому
Пустота, обладая способностью высасывать из человека мысли и чувства, делает его подобным себе, — несомненно, что именно это ее свойство всегда привлекало и привлекает людей, стремившихся опустошить свое сердце, свой разум — достигнуть святости путем убийства своей души.
aspirцитує3 роки тому
Я рассказал ей, что вёл себя, как показано в книгах, и что — по писанию, священному для меня в ту пору, — нужно сначала угостить девицу в обмороке водою, а целовать её можно только после того, когда она, открыв глаза, воскликнет: — Ах, — где я?