bookmate game
ru
София Ауин

Рапсодия забытых

Повідомити про появу
Щоб читати цю книжку, завантажте файл EPUB або FB2 на Букмейт. Як завантажити книжку?
  • Полина Саваковацитує2 роки тому
    Воспоминания не выделяются из остального: мы узнаём их только потом, по рубцам
  • Анна Хохловацитує2 роки тому
    ы уже почти не человек — так, угощение, которое делят в темноте с товарищем, как кебаб с картошкой и колой в субботу, когда проснулся в шесть вечера и докурил первый за день прогорклый косяк.
  • Анна Хохловацитує2 роки тому
    торговля гашем в наш новый век чудесным образом увязалась у предприимчивых парней вроде Омара эль-Саляфа с религией
  • Анна Хохловацитує2 роки тому
    Так однажды Слободан Радович, с которым мы вместе учились в седьмом классе, который был мне одним из самых близких друзей, превратился в марионетку парней-джихадистов. Никто не ожидал, как всегда и бывает: ни мать, ни отец, который слинял, когда ему было восемь, ни школа, ну а меньше всех — куратор из соцслужб, ему-то вообще плевать. Даже я не узнавал его. Как угораздило этого казанову, этого любителя водки с «редбуллом» вступить в их адскую шайку, как из Слобо, мечтавшего о газировке «Оазис. Смородина-яблоко» и шаурме за пятерку, он превратился в брательника местного Эскобара, развернувшего здесь, в Барбесе, на улице Леон, ваххабитское гнездо на катарский манер?
    Секта поглотила его меньше чем за месяц, превратив в покорного последователя Омара эль- Саляфа, моего злейшего врага. Секта блестящих курток от Филиппа Плейна поверх таубов, шипастых кедов от Лубутена за несколько штук — то ли дин********, то ли картель, хиджра заодно с перегоном дури, полурэп, полутаджвид, в одном ухе бубнит Каарис, в другом — «Ислам-про» из Apple Store. Странное поколение: в пятницу идут в мечеть прямо из ночного клуба с кальянной, мечтают о туре Пхукет-Марракеш-Дубаи — и тут же об умре; о заднице Ким Кардашьян и женитьбе на девушке в 100%-халяльном никабе, но желательно с формами как у проституток с объявлений на Vivastreet.com. Странные, заблудшие шуты
  • Анна Хохловацитує2 роки тому
    По ходу урока он все больше начинал мне нравиться. Я как-то стал сближаться с этим молдавским марсианином, которого однажды занесло во Францию: случайно или по нужде — этого я не знаю, но он такой же не-француз, как и я, и он отрезан от матери и той страны, где лежат в земле его предки. Да я рядом с ним еще счастливчик. Остаток урока мы провели как на необитаемом острове. Здесь, в школе имени Маркса Дормуа, во всем классе были только мы с ним, на самой дальней парте.
  • Анна Хохловацитує2 роки тому
    жован приехал к нам из Молдавии, он здесь недавно, но, так как в классе для не-франкоговорящих у него была хорошая успеваемость, мы решили перевести его к вам. Будьте добры к нему и расскажите все, что нужно…»
    И все это с улыбкой дамочек из соцслужб. Так в трех якобы приветственных фразах завуч на все ближайшие годы поставила на его жизни крест. Для нас Молдавия — равно румыны, табор, побирушки, кретины, воры, «страны четвертого мира», клопы, изгои, тараканы, Камю (мне Одетта читала, я плакал), холера, распоследняя раса на земле. Он был определен в разряд «понаехавших», а значит, никаких телочек: про то, чтобы закадрить кого-то, можно забыть навсегда, а если вдруг случится чудо и он женится на какой-нибудь землячке-Леонардине, все равно будет попрошайничать, и их детки из табора вместе с ним, и это при лучшем раскладе. Короче, на него поставили несмываемое клеймо, обрекли сидеть в дальнем углу класса и помалкивать, собирать все оплеухи на физре и подкаты на футболе, если, конечно, кто-то снизойдет до того, чтобы взять его в игру.
  • Анна Хохловацитує2 роки тому
    Ночью, когда предки уснут, я бегаю. Каждый раз одна картина: старик засыпает перед вереницей трупов по «Аль-Джазире», перед кадрами его разрушенной страны, которой он больше не увидит. Общаемся мы все реже. Его страна — уже не моя, с тех пор, как мы здесь. И мы отдаляемся.
  • Анна Хохловацитує2 роки тому
    Его звали Ильяс, она любила его до смерти, но однажды он пропал, из-за событий в нашей стране, частично распотрошивших наш дом, воспоминания и семью.
  • Анна Хохловацитує2 роки тому
    Вот я кричу еще мелкий, вот перила в саду бабушкиного дома в Триполи, высокий кедр до неба, морщинки в уголках ее глаз, ее толстые ляжки, которые так свисали в просветы пластикового кресла, что казалось, будто оно навсегда к ней приделано, запах блинчиков-катайефов, который я чувствовал чуть ли не с конца улицы, когда, задыхаясь, бежал от автобуса, чтобы обнять ее первым; ее кот, цвета мочи, с мордой предателя, прямо как у того вторничного, которого я терпеть не могу, как, впрочем, и всех котов; палящее летнее солнце, зима — и как мы все жмемся друг к другу, потом ее уход, и все, чем он пахнет, саван, крики и слезы соседей, и пустота, сосущая сердце
  • Анна Хохловацитує2 роки тому
    Этот город сваливает всех в кучу, в одно корыто, как на оргиях в сауне, но никто ни с кем не говорит. Просто докидывают жизней в бетонные коробки по пятнадцать кусков за квадратный метр — чтобы казалось, что существуешь. За право жить достойно платишь до самой могилы, включительно. Души висят друг над другом, но как будто не пересекаются вовсе. Здесь рождаются с криком, чтобы заявить о себе миру, но когда в двери стучится костлявая, кричат про себя, боясь потревожить других. Потому что иначе не принято. Таков город; страдать здесь не положено. Город — сутенер, а ты под ним ходишь, торгуешь телом, башляешь ему процент и помалкиваешь. Здесь чувствуешь, что обязан быть молодым и богатым, а не бедным и старым, и уж точно не больным.
fb2epub
Перетягніть файли сюди, не більш ніж 5 за один раз