Теофил Норт

Он жестом показал на книжные полки. – Читал Гомера, Геродота и Светония и до сих пор читаю. Книги, от которых нас отделяют восемнадцать – двадцать восемь столетий. Но одно, мистер Норт, мало изменилось с тех пор – люди!

Надежда – продукт воображения. Отчаяние – тоже. Отчаянию слишком живо рисуются возможные беды; надежда – это энергия, и она побуждает ум испробовать все способы борьбы с ними.

Подлинно только счастье, отнятое у страдания; все прочее – просто так называемые «земные блага».

Америке есть миф, распространяемый кинематографом, что если человек держит большую собаку и курит трубку, это достойный человек.

Я никогда не беру ученика, если нет хоть какой-то уверенности, что он желает со мной работать. Я ничего не могу добиться от равнодушного или враждебного ученика.

В юности – и в армии – я усвоил, что, когда вас начинает шпынять надутая власть, тактика должна быть следующей: улыбайтесь дружелюбно, даже почтительно, понизьте голос, изобразите частичную глухоту и без устали несите всякую околесицу.

Я ответил ему тем безмятежным взглядом, который взял на вооружение в армии, где абсурд не знает границ и мы, мелкая сошка, не можем защититься иначе, как изображая непроходимую тупость.

Читатель знает, что я не люблю обобщений, но уж если их делаю, то без оглядки: люди, владеющие большим наследным состоянием, склонны к неуравновешенности.

Богатые мальчики никогда не взрослеют — во всяком случае, редко.

могу понять, если я не нравлюсь женщине, но если я не вызываю совсем никакой реакции, этого я понять не могу