MATER STUDIORUM

Первое семинарское занятие был посвящено латыни, и он понял, что оказался профаном в девичьей просвещенной, далеко ускакавшей вперед аудитории.

Он был изъеден рефлексией, как ледяная глыба весной.

Не получив никакого отклика, она приступила к занятиям, причем некоторые девушки разговаривали с ней на вполне сносной латыни, и она отвечала им так же, ничуть не беспокоясь, что некоторые могут не понять ни слова.

представил, прикинул, как будущие закройщицы-теоретики окинут критическим взором его ретро-штаны, если он задумает в них явиться, поэтому решил выбрать нечто нейтральное.

Вспомнил он невольно тот ужас принужденья, который сопровождал его, идущего когда‐то в школу, и подумал, что нынешняя его свобода — хочу иду, хочу не иду — несмотря ни на что таит в себе какой‐то холодок отрешенности.

Признали его если не блестящим, то все же сносным, достойным соответствовать положению студента Высших женских курсов.

Так он хотел два образа развести, отвести подальше от своего возраста.

Он сам не знал точно, что за таким названием может скрываться, зная только, что поиск этого смысла и есть цель работы, поскольку обозначение абсолюта не предполагает обязательной недоступности его, — так Северный полюс может быть достигнут, но останется, несмотря ни на что, порождающим смыслы понятием.

В Москве в Угловом переулке (почему‐то именно здесь) висел лишь единственный ящик, куда опускались конверты с заявками.

На самом деле он подозревал, что то была просто лень, ему удалось отдалить от себя звук и смысл своего имени и не хотелось приблизить его.