Взгляд змия

Однако каждое поколение людей мнит себя лучшим, чем прежнее. Всем нам желательно видеть зло лишь в прошлом, и потому мы должны стараться осознать его, выяснить, кто виноват, что оно до сих пор живуче: вечно меняющиеся условия или мы сами, кои во всякое время остаемся теми же.

Счастье — тоже угроза для чувств, потому что когда человек испытывает его, чувствам трудно это вынести, они трещат, грозя не выдержать и распасться. Увы, чувствам не всегда удается из всех опасностей выделить опасность счастья, ведь оно желанно. Не всякий ведь сможет его вынести.

Он слишком любит то, что нельзя взять в руки, нельзя пощупать. Душа его раскололась на тысячи осколков, как разбитое зеркало, и ее уже не склеишь. Берегись его, он очень опасен, ибо вооружен неверием.

Она соскучилась по чему-то новому, чему-то неизведанному, но что это, она и сама не знала. Это была не страсть к переменам, скорее возможность почувствовать, что мир велик и многообразен, не ограничен ею, ее деревней и заботами ее соседей-крестьян

Никакой священник не может изменить моей души, потому что у меня ее нет.

это была бы тихая терпеливая мука, облагородившая в старости ее лицо, придавшая ему возвышенной, как у святой, красоты.

Человек выказывает свою подлинную ценность не тогда, когда делает добрые дела, а тогда, когда из двух зол принужден выбрать меньшее. Верен ли будет мой выбор?

Познание чужого, иного — вот величайшая ценность, приносящая плоды.

Атмосферный воздух есть не что иное, как остывший огонь, утративший яркий цвет и жар. Так нас учат материалисты, утверждающие, что ничто в мире не исчезает бесследно. Куда же в таком случае девается пламя догоревшего пастушьего костра или растопившейся печи? Оно становится прозрачным, то есть превращается в воздух, которым мы дышим, которым волею Божьей дышат деревья, звери, птицы и камни, и, говорят, даже рыбы.

Люди Нового Времени немало взяли от Иуды Искариота: такой человек может при надобности предать то, что он любит больше всего на свете. Ведь Человек Нового Времени весьма рационален. И в этом его слабость. На рационального человека действуют разумные доводы. Его можно убедить, и убедить в чем-то абсолютно противоположном тому, во что он верил. Вот мы с вами, к примеру, не таковы. Мы поспешим признать, что аргументы сильны, но все равно будем стоять на своем, полагая, что просто не можем найти контраргументов посильнее, но они есть. Такими мы и умрем. А Люди Нового Времени не таковы. И потому, как бы тут выразиться, вызывает сомнения их нравственная устойчивость. У нас с вами не возникает вопроса, почему мораль такова, какова есть. А у них может возникнуть.