Читая «Лолиту» в Тегеране

Вопреки тирании времени и политики представьте нас такими, какими мы порой не осмеливались представить себя сами: в самые личные и сокровенные моменты, в самые необычайно обычные минуты жизни. Представьте, как мы слушаем музыку, влюбляемся, ходим по тенистым улицам и читаем «Лолиту» в Тегеране. Потом представьте нас снова и вообразите, что все это у нас отняли; нас загнали в подполье и забрали у нас все.

в литературе мы ищем не реальность, а внезапное осознание истины.

– Когда вы рассказали об этом тайном кружке, я решил, что это хорошая идея отчасти потому, что кружок отвлек бы вас от политики. Но теперь я вижу, что произошло обратное – вы еще сильнее вовлеклись в политику.

Война началась однажды утром, неожиданно и внезапно. О ней объявили двадцать третьего сентября 1980 года, за день до открытия школ и университетов. Мы ехали в машине, возвращаясь в Тегеран с Каспийского моря; по радио передали, что иракцы напали. Все началось очень просто. Диктор объявил о случившемся очень спокойно, как объявляют о рождении или смерти, и мы приняли войну как бесповоротный факт, которому предстояло повлиять на все прочие соображения и постепенно просочиться во все четыре угла нашей жизни. Сколько событий сходятся в том неожиданном решающем моменте, когда, проснувшись утром, понимаешь, что жизнь твоя изменилась навсегда под действием сил, на которые ты никак не можешь повлиять?

Вечер пропитался тревогой и атмосферой ложной близости, которая всегда присутствует на таких мероприятиях. Мы сидели на земле очень близко друг к другу, рассказывали анекдоты и истории, делились информацией, иногда спорили приятными теплыми вечерами.

устала и была напугана. Боялась я не пуль; пули были слишком близко. Я чувствовала, как от меня удаляется будущее, и страшилась, что его не станет.

Вдобавок к бандитам и народному ополчению правительство привезло несколько автобусов с рабочими с различных фабрик; их вооружили дубинками и ножами и организовали встречную демонстрацию, пустив их на толпу студентов. Рабочих выбрали, потому что левые идеализировали пролетариев, считая их своими союзниками.

тот период в университетах преобладали левые и секуляристы; мы и представить не могли, какие изменения грядут. Нам казалось невообразимым, что университеты закроют, как прежде казалось невообразимым, что женщины согласятся обрядиться в чадру.

В его истории слышатся отголоски историй первопроходцев, прибывших к берегам Америки в поисках нового края, нового будущего и своей собственной мечты, изначально омраченной насилием, с помощью которого она претворялась в жизнь.

Немецкий философ Теодор Адорно говорил, что высшая форма морали – даже в моменты полной уверенности в своей правоте не переставать сомневаться.