Масоны. Как вольные каменщики сформировали современный мир

ак говорилось в одном недавнем исследовании, «влечение к теориям заговора может рассматриваться как мужской аналог истерии».

Однако чтобы отдать дань сторонникам этой теории, можно с уверенностью предположить, что, если у тебя есть способность осуществлять контроль над разумом с помощью треугольников, то можно особо и не шифроваться.

Принцип был ясен: ни один раб или освобожденный раб никогда не будет допущен к «искусству». Таким образом, подавляющее большинство чернокожего населения Соединенных Штатов было лишено права голоса. Вряд ли стоит говорить, что такое мнение соответствовало мировоззрению чарлстонских рабовладельцев. Расизм Макея, возможно, проявлялся не так заметно, как расизм Пайка, но все равно глубоко укоренился в масонстве.

ипичным масоном XVIII века был интеллектуал-космополит. Во времена Наполеоновской империи и Реставрации идеологический центр тяжести масонства сместился. Будь то чиновник и офицер Бонапарта или заговорщик, порожденный Французской империей, типичный масон был теперь патриотом и строителем нации. Так было до конца XIX века — и в большей степени в Соединенных Штатах Америки, где «искусство» стало своего рода государственной религией.

осле Французской революции квазимасонские политические братства появились во многих проблемных точках Европы. В качестве примера можно привести Общество объединенных ирландцев, греческую «Филики этерию» и русских декабристов. Однако нигде энтузиазм к тайным обществам не укрепился так сильно, как на юге Италии. Как в отчаянии заметил один чиновник, это был «тяжелейший недуг, охвативший народ без разбору».

французский дал английскому языку новое значение старого слова «карьера» (career), которое раньше означало просто «путь»,

онституции», своевременно вычистившие историю братства, были настоящим успехом. Книга вскоре была переведена на все основные европейские языки, что способствовало быстрому распространению «благой вести» масонства. В 1730 году в Филадельфии к только появившейся ложе присоединился жадный до интеллектуальных диковин юный печатник. Уже спустя четыре года он стал Мастером и переиздал «Конституции» для своего братства. Это был первый отпечатанный в Северной Америке масонский текст. Звали того печатника Бенджамин Франклин, а выход его версии «Конституций» превратил Северную Америку в один из центров мирового масонства.

1786 году масоны собрали средства для печати первых поэтических сборников Бёрнса. Все братья ложи в Килмарноке и масоны по всей стране заранее забронировали себе экземпляры книги. Это было началом успешного творческого пути поэта, который отплатил им хвалебной пропагандой масонства.

Хуже всего было то, что Уортон был должен огромные суммы заимодавцам из якобитов, при этом значительную часть взятых в долг средств он вложил в Компанию Южных морей. На этом он потерял огромную сумму — 120 000 фунтов (в пересчете на сегодняшние деньги — 14 млн фунтов), из-за чего выступил в палате лордов против правительства вигов. Впрочем, уже в 1721 году он снова голосовал за действующее правительство. Не обошлось без крупной взятки.

Шотландская история масонства не была включена в «Конституции» по ряду причин. Первая из них — предрассудки. В то время многие шотландцы, такие как Андерсон, ехали в Лондон делать карьеру, и в глазах англичан были неотесанными рыжими простаками со смешным говором. Но что еще важнее, Шотландия неизменно вызывала ассоциации с религиозным экстремизмом. Наконец, Шотландия была родиной дома Стюартов, а значит, была связана с ненавистными тори. Как ни крути, где Шотландия, там — споры и разногласия, а их основателям Великой ложи совсем не хотелось. Так важнейшая шотландская часть масонской истории была вычеркнута. И если Шоу учил эдинбургских каменщиков искусству запечатления, то каменщикам лондонским пришлось практиковать искусство забвения. Неудивительно, что последующим поколениям масонов было непросто разобраться со своим происхождением.