Жизнь Шарлотты Бронте

Трудно отыскать большее несходство во всем — в жизни общества, в образе мыслей, в отношении к вопросам морали, в поведении и даже в политике и религии, — чем различие между новыми промышленными центрами на севере, такими как Китли, и исполненными собственного достоинства, неспешными, живописными городами юга.

Я помню, как однажды мисс Бронте привела мне поговорку жителей Хауорта: «Храни камень в кармане семь лет, потом переверни его и храни еще семь — пусть он будет у тебя всегда под рукой на случай, если твой враг подойдет поближе».

солнечным светом. Но этому­ могли способствовать только время и жизненный опыт; что же каса­ется интеллектуального влияния других людей, то она была ему неподвластна.
Справедливо это или нет, но произведения двух младших сестер Бронте не имели большого успеха после первой публикации.
Критики не смогли отдать им должное. Незрелые, но очень живые силы, которые демонстрировал «Грозовой перевал», остались со­всем незамеченными. Их суть и природа были поняты неправильно. Личность автора получила неверную трактовку: писали, что это произведение — ранняя и неумелая проба того же пера, которое со­здало «Джейн Эйр». 〈...〉 Несправедливая и печальная ошибка! Мы поначалу смеялись над ней, но теперь я не могу сдержать слез, вспоминая это.
С тех пор жизнь Шарлотты разделилась на два параллельных­ потока: жизнь в качестве писателя Каррера Белла и жизнь мисс Бронте. Каждому из них следовало исполнять определенные обязанности, не то чтобы противоречащие друг другу и не то чтобы невозможные для другого, но плохо совместимые. Ко­гда мужчина становится писателем, для него это обычно просто перемена занятия. Он посвящает литературе часть своего времени, которая до сих пор уходила на другие дела. Он оставляет заботы, прежде волновавшие его как юриста или врача, или отказывается от торговых операций, с помощью которых зара­батывал себе на жизнь, и тогда другой купец, юрист или доктор­ занимает освободившееся место, чтобы продолжать дело не хуже его. Однако никто не заменит дочь, жену или мать в их тихих и неустанных трудах. Только сама женщина, которой Гос­подь назначил именно это место, может справиться со своими обязанностями. Женщина не выбирает по собственному усмот­рению главный труд своей жизни и не может отказаться от воз­ложенной на нее долгом работы по дому даже ради воплощения самых блестящих талантов. Но в то же время она не должна­ уклоняться и от дополнительных обязанностей, которые подра­зумевает сам факт обладания подобными талантами. Она не должна прятать свой дар под спудом: он предназначен для служения людям. Со смирением и верой она должна постараться воплотить то, что вовсе не является невозможным, ибо в противном случае Господь не наделил бы ее этим даром.
Говоря это, я пытаюсь обратить в слова то, что Шарлотта Бронте воплотила своими поступками.

С тех пор жизнь Шарлотты разделилась на два параллельных­ потока: жизнь в качестве писателя Каррера Белла и жизнь мисс Бронте. Каждому из них следовало исполнять определенные обязанности, не то чтобы противоречащие друг другу и не то чтобы невозможные для другого, но плохо совместимые. Ко­гда мужчина становится писателем, для него это обычно просто перемена занятия. Он посвящает литературе часть своего времени, которая до сих пор уходила на другие дела. Он оставляет заботы, прежде волновавшие его как юриста или врача, или отказывается от торговых операций, с помощью которых зара­батывал себе на жизнь, и тогда другой купец, юрист или доктор­ занимает освободившееся место, чтобы продолжать дело не хуже его. Однако никто не заменит дочь, жену или мать в их тихих и неустанных трудах. Только сама женщина, которой Гос­подь назначил именно это место, может справиться со своими обязанностями. Женщина не выбирает по собственному усмот­рению главный труд своей жизни и не может отказаться от воз­ложенной на нее долгом работы по дому даже ради воплощения самых блестящих талантов. Но в то же время она не должна­ уклоняться и от дополнительных обязанностей, которые подра­зумевает сам факт обладания подобными талантами. Она не должна прятать свой дар под спудом: он предназначен для служения людям. Со смирением и верой она должна постараться воплотить то, что вовсе не является невозможным, ибо в противном случае Господь не наделил бы ее этим даром.
Говоря это, я пытаюсь обратить в слова то, что Шарлотта Бронте воплотила своими поступками.

Лесть хуже, чем ничто, она не принесет мне никакого утешения.

Доктор не без колебаний открыл больному, что его положение безнадежно. «Ага! — вскричал фабрикант, мигом обретая прежнюю энергию. — Значит, я сде­лаю этих страховщиков. О, я всегда был счастливчиком!»

темную сторону «респектабельных» людей. Они не преступники по натуре, но ежедневно дают выход своему эгоизму и дурному­ настроению, и обращение этих господ с зависимыми от них людьми иногда неотличимо от тирании. В таких случаях нам остается только надеяться, что их заблуждения происходят не от врожденной склонности к жестокости, а от грубости чувств и отсутствия расположения к нам.

Чем дольше я живу, тем яснее вижу, что к хрупкой человеческой природе надо относиться со всей осторожностью: ей немногое под силу.

надо будить заснувшее сочувствие, стряхивать с себя апатию и эгоизм.

Передайте ***, что я буду выращивать свое хорошее настроение так же, как она выращивает герань.