Хищник

Но не это было так прекрасно Тристану. Это были ее глаза. Большие красивые глаза цвета пшеницы и травы смешавшиеся вместе. Эти глаза моргали на людей, на вещи, ясные, милые, чистые. Не тронутые злом

вокруг нее.

— И это был первый раз, когда я услышала голос Тристана.

Морана подняла брови, сердце заколотилось.

— Что он сказал?

Выражение благоговения на лице Амары, даже в старых воспоминаниях, соответствовало удивлению в ее голосе.

— Боже, я все еще помню это, будто это было вчера. Мистер Марони угрожал Тристану, думая, что он почувствует себя обязанным, может, испуганным, может, уважительным, Бог знает, о чем он думал, и Тристан… он встретился носом с мистером Марони и сказал ему: Ты когда-то нацепил на меня поводок. Я им тебя задушу.

Морана ошеломленно моргнула.

— Что, что он сказал?

Амара кивнула.

— Ты когда-то нацепил на меня поводок. Я им тебя задушу. Слово в слово.

Она попыталась осмыслить это, когда ее охватило изумление.

— Сколько ему было лет?

— Четырнадцать.

­маться йогой.

Она подняла трубку. Снова раздался этот хриплый низкий голос, заставивший ее закрыть глаза.

— Была еще одна причина, по которой я поехал за тобой сегодня вечером.

Воздух застрял у нее в горле, и ее грудь сжалась, сердце колотилось.

— Какая?

Несколько секунд воцарилась тишина, прежде чем прозвучали слова, мертвый тон в них, жесткая ненависть в них скрутила ей живот.

— Никто другой не сможет убить тебя, мисс Виталио, — тихо, — сказал он. — Последнее лицо, которое ты увидишь перед смертью, будет моим. Когда дело дойдёт до твоей смерти, ты будешь принадлежать мне.

И тогда он впервые прервал звонок.

Когда вы смот‍­ри‍­те в без‍­дну, без‍­дна тоже смот‍­рит на вас.

— Фри‍­дрих Ницше.

смогла моргнуть, его рот оказался на ее губах, он раскрыл ее губы своим языком, щелкнув языком движением, которое она почувствовала между ее ног. Сжав бедра вместе, чтобы уменьшить пульсацию, она закрыла глаза и поднялась на цыпочки, инстинктивно позволяя ему еще.
А потом он поглотил ее. Выполняя все обещания, которые когда-либо давали ей его глаза. Он поглощал ее под дождем, засунув пистолет ей под челюсть. Он поглотил ее, ощущая вкус виски и греха, которые она слышала в его голосе

Тишина. Перемена в воздухе вокруг нее. Аромат дерева и мускуса. Теплота дыхания на ее лице. А потом она это почувствовала.
Губы. Мягкие нежные губы коснулись ее. Ее сердце остановилось. Это, блядь, остановилось, когда ее живот опустился до предела

— В следующий раз я посмотрю, как громко ты можешь кричать, мисс Виталио. Я сделаю тебе так больно, что ты не поймешь, от крика это или от секса.

— До сих пор мы были честны, мисс Виталио, — пробормотал он. — Я буду честен. Я презираю тебя, но я хочу тебя. Черт возьми, я хочу. И я

— Я попросила об одной простой вещи, — выдохнула она, дрожа губами. — Я сказала тебе держаться от меня подальше. Ты согласился. Дал мне слово. Тогда почему я нахожу тебя везде, куда бы я ни повернулась? Я предупреждаю тебя, прямо сейчас, мне наплевать на коды. Вы все можете умереть за это. Мне плевать. Держись. От. Меня. Блядь. Подальше

Когда вы смотрите в бездну, бездна тоже смотрит на вас.

— Фридрих Ницше.