Эта свирепая песня

Есть разница между неспособностью солгать и потребностью говорить правду, но когда дело касалось его брата, у Августа не оставалось роскоши умолчания.

конце концов, дело было не в отступнике, а в грехе, в тени, пожирающей свет в человеке.

– Лео не понял самого главного, – проговорил он отстраненным мелодичным голосом. – Он твердил, что я тот, кто я есть, и меня нельзя изменить. Я верил ему, но он ошибался. Я до сих пор здесь, – добавил Август и весело улыбнулся. Кейт никогда еще не видела у него такой улыбки. – Я до сих пор здесь, Кейт.

Что ты делаешь? – окликнул ее кто-то.

Голосок походил на скулеж.

Рэйчел. Надоедливая девица, которая подваливала к ней по дороге из спортзала.

Кейт заставила себя отпустить столешницу.

– Молюсь, – ответила она, медленно выпрямляясь и нацепляя на лицо привычную маску.

Рэйчел округлила глаза.

– О чем?

– О прощении, – ответила Кейт. – За то, что я с тобой сделаю, если ты не уберешься отсюда!

Ты потерял мою мать из-за страха перед ее собственными монстрами – и вовсе не перед теми тварями, которые подчиняются тебе

Кейт смотрела на человека, подарившего ей жизнь, – на своего отца, который всегда был темным силуэтом на краю ее мира – скорее легендой, чем реальностью. Сейчас он стал для нее всем. А кем она была для него?

«Сунаи, сунаи – так сладко поет, глаза будто уголь, а сердце как лед. Споет он и душу твою украдет»

Он мог наслаждаться каждой нотой, пробовать на вкус мелодию.

В ту ночь, когда Кейт Харкер решила спалить дотла школьную церковь, она не была ни обозлена, ни пьяна. Она пребывала в отчаянии.

Но истина заключается в том, что корсаи было на все наплевать. Они скользят в темноте и питаются страхом. Их туловища бледны, а их вытянутые силуэты можно спутать с человеческими, если увидеть их лишь краем глаза