Дом иллюзий

искусство всегда тебя успокаивало, напоминало, что ты состоишь не только из тела и сопутствующих ему скорбей

Ты начала экспериментировать с фрагментарным письмом. Возможно, «экспериментировать» — преувеличение, ты просто не можешь сосредоточиться и нанизать нормальный сюжет. Каждый твой текст разбивается на куски и втискивается в рамки искусственных ограничений, влажная мечта УЛИПО74 — списки, синопсисы телесериала, и еще один со сценами, перепутанными и нанизанными в обратном порядке. Ты чувствуешь, как легко перескочить от одной идеи к другой в поисках совокупного смысла. Ты знаешь: если сломать сюжеты, переставить, размотать, вынуть шестеренки, ты сможешь добраться до скрытых истин, которые прежде не были тебе доступны. Столь многого можно добиться, если развернуть гештальт. Повернись на 180 градусов, скоси глаза. Там что-то есть.
Ближайшие годы писательской карьеры ты будешь выдумывать сложные оправдания для запутанной структуры рассказов, написанных в то время, обращаясь к юным читателям в аудитории и к покупателям в книжных магазинах, а однажды — перед кадровой комиссией, решавшей вопрос о твоем назначении на преподавательскую работу в университет. Ты говоришь: «Если рассказывать только одним способом, то мы упустим самую суть». Ты не в силах высказать то, что у тебя на уме: «Я поломала эти истории, потому что ломалась сама и не видела иного выхода».

я ее не знала, не знала по-настоящему — пока не узнала. Она была незнакомкой, потому что важную часть себя она скрывала, выпускала разве что по капле, пока не хлынул поток — поток того, что, как выяснилось, я себе вовсе не представляла45. Потом я буду оплакивать ее как умершую, потому что нечто в самом деле умерло: то, что мы создали вместе.

Есть панамская сказка, завершающаяся словами: «Моя история доходит только досюда, она заканчивается, и ветер ее уносит». Только такая концовка и может быть. Иногда нужно рассказать историю — и на чем-то ее нужно закончить.

Если ухватить историю за верхушку и тянуть, будет ли резкий рвущийся звук сигналом, что поддались уже и корни? И что же останется в почве?

Утверждение, будто у всего есть отчетливый конец, — обычная ложь автобиографий. Надо решиться и где-то поставить точку. Отпустить читателя.

Посиди, подумай, говоришь ты себе. Не забывай о том, что происходит. Завтра ты наверняка оттолкнешь это от себя. Но пока ты здесь — помни.

Нас всех делает лжецами страх

К тому времени, как я начала с кем-то встречаться, я состояла из капельки отчаяния, капельки желания и из смятения — в изрядном количестве.

Мы нагромождаем ассоциации, словно кирпичи. Память сама — разновидность архитектуры.
Луиза Буржуа