Сицилийские беседы

Они видели меня, оставаясь невидимы: совсем как духи.

Мать взялась за метлу и стала подметать, и в ней было такое изобилие матери и женщины

Люди пели и не переставая качали головой и туловищем, они были печально обнажены в материнской утробе нагого вина.

Я спросил у матери: — Чем этот человек болен? — Тем же, что и все, — отвечала мать. — У кого — немножко малярия. У кого — немножко чахотка.

Они видели меня, оставаясь невидимы: совсем как духи.

И шум реки стал неподвижным, остановился ниже колес прибывшего на место поезда, я спустился вдоль русла в темноте, с одной стороны была гора, с другой — небо.

Это и было самым важным в моем пребывании здесь: путешествие не кончилось, может быть даже оно только начиналось; по крайней мере, так я чувствовал, глядя на длинную лестницу,

И мать сказала: — А почему бы ему не быть довольным? В конном шествии, в седле он чувствовал себя королем… И у него были мы — три дочки-женщины, все красивые! Почему бы ему не быть довольным?