Память, что зовется империей

Я в ужасе от вас, ваше превосходительство, – сказала она, применив то слово «ужас», что в поэзии еще несло значение «благоговение». Слово для мерзостей или божественных чудес. Или императоров – которые во многом, полагала Махит, и то и другое

Восемьдесят лет мира должны быть началом, а не утраченной эпохой, когда мы были гуманнее, заботливее, справедливее

Проблема отправки сообщений в том, что на них отвечают, а значит, приходится писать еще больше сообщений

Иметь так много, чтобы тратить так легко, – это и задевало, и цепляло.

Махит испытала очень тейкскалаанский момент – уязвленные чувства из-за чужого недостатка усердия в аллюзиях, – а потом очень личный момент удовлетворения из-за того, что успешно разыграла темную варварку, которая старательно копирует грамотных граждан, но получается у нее разве что неуклюжее и жалости достойное подражание.

Она знала тейкскалаанское слово «взрыв» – основа военной поэзии, обычно приукрашенное эпитетами типа «потрясающий» или «огнецветный», – но теперь, экстраполируя из криков, узнала и слово «бомба».

Она привлекает весь свет в помещении и изгибает вокруг себя

Не все в Городе любят Город. Не все в мире любят мир, для кого-то цивилизация не равнозначна известной вселенной – для кого-то с бомбой, кому плевать на случайные смерти…»