Большая пайка

«Самое дорогое на свете — это глупость и жадность, за них дороже всего платить приходится»

Вот тогда Виктору и начало казаться, что эта великая, эта несомненная победа не так уж и велика. И не так уж несомненна. Он думал, что она изменит души и лица. Но она всего лишь переменила власть.

страшная судьба должна быть у народа, который по любому поводу способен делиться на друзей и врагов. А те, кто эту способность взращивает и культивирует, — они и есть самые большие грешники.

Тебе что, хочется мир перевернуть? Все равно здесь никогда и ничего не будет, это очевидно. Будем тихо гнить. Мне, если честно, плевать на все это. У меня семья, я за нее и отвечаю. И должен для нее сделать все, что смогу. А революции делают те, кто больше ничего делать не умеет.

Легенды о не слезающих с тракторов и не вылезающих из забоев передовиках производства, как по мановению волшебной палочки, сменились святочными историями о бескорыстных неофитах кооперации, организующих пчеловодческие хозяйства, штампующих дефицитную посуду, возрождающих народные промыслы и открывающих повсеместно пункты общественного питания с исключительно доступными ценами.

Как же он не увидел раньше и не почувствовал очевидного — того, о чем с такой легкостью говорил Ларри: если очень хочется, то можно, даже если нельзя. Ураган материального интереса способен разнести в щепки любую старую дружбу.

— Ты очень умный, — промурлыкал Ларри, — очень… Ты же знаешь, как я к тебе… Ты гений. Но ты иногда делаешь такие вещи… Такие не правильные. Зачем ты при нем, — Ларри кивнул на дверь, — при нем про такое говоришь? Он тебе может в чем-то здесь помочь? Он тебе здесь ни в чем не может помочь. Тогда зачем ему нужно знать лишнее? Он засвечен. С кем имеем дело, мы знаем. Зачем рисковать? Когда ему начнут яйца дверью зажимать, он долго молчать будет?

Представим себе: мы с вами желаем построить идеальную политическую систему. Можно по-всякому объяснять, что это такое, но два условия обязательны. Первое условие — ее универсальность. Два человека участвуют в этой системе, три или миллион — неважно, система должна работать без сбоев. Правильно? И второе условие — система обязана вырабатывать непротиворечивые решения, которые понятны всем и каждому. Иначе это не система, а бред. Вы можете теперь все что угодно сюда добавить, например, идеалы христианства или диктатуру пролетариата, это только затушует общую картину, но ничего, по большому счету, не изменит. Знаете, как выглядит эта идеальная политическая система?

Федор Федорович залпом выпил рюмку и, нагнувшись к Платону, сказал шепотом:

— Диктатура! Железная, беспощадная диктатура. И никак иначе. Любая другая система — либо не универсальна, а значит, непригодна, либо внутренне противоречива и с течением времени ничего, кроме насмешек над собой, породить не сможет. Если вы строите крупный бизнес, то делать это можно только и исключительно на такой основе.

Поэтому правильный вывод такой: если идти в бизнес — то зарабатывать деньги.

Если зарабатывать, то не рубль, не два, а много. Очень много. Потому что если мы не хотим поворота назад, то у нас должно хватить и сил, и ресурсов, и воли, чтобы этого не допустить. Только в одном случае мы можем проиграть — когда у тех, кто против нас, силы окажется больше.

На этом уровне рассуждения общеморального характера лишены всякого смысла. Это как раз та ситуация, когда соображения морали должны однозначно уступать место соображениям целесообразнести.