Полдень. Дело о демонстрации 25 августа 1968 года на Красной площади

Карательные органы делают ставку на сброд погромщиков, людей злых и неразумных. Эти люди могут принести много бед: у них нет привычки к размышлению, нет и потребности в свободе и гражданском достоинстве. В эти три дня только приоткрылись клетки, и сидящие в них звери только показали коготки. Когда-нибудь весь этот зоопарк может быть выпущен на улицу. Ранних христиан бросали в клетку со львами. Это логично: с идеями, мыслями, с личностями можно расправляться только по законам зоологии, такая расправа вне человеческих норм

чтобы подавить тянувшуюся с января «Пражскую весну» – неслыханную демократизацию, начатую компартией Чехословакии и явно зашедшую дальше самых либеральных коммунистических замыслов, – то это вторжение было объявлено «братской помощью», и вся советская печать была полна проявлениями «всенародного одобрения».

если даже один человек не одобряет «братскую помощь», то одобрение перестает быть всенародным.

даже один человек не одобряет «братскую помощь», то одобрение перестает быть всенародным.

Это не значит, что все сочувствующие демонстрантам должны выйти на площадь вслед за ними; не значит, что для демонстрации каждый момент хорош. Но это значит, что каждый единомышленник героев 25 августа должен, руководствуясь собственным разумом, выбирать момент и форму протеста. Общих рецептов нет. Общепонятно лишь одно: «благоразумное молчание» может обернуться безумием – реставрацией сталинизма.

У находящихся в зале суда рабочих, служащих различных предприятий и учреждений Москвы сложилось впечатление, что подсудимых объединяло еще одно: все они искали любую возможность обратить на себя внимание Запада. Хотели стать «знаменитыми» любой ценой. Что ж, можно не сомневаться, что западные специалисты по антисоветской пропаганде постараются использовать этот судебный процесс для очередной шумихи, для еще одной дешевой сенсации, постараются как можно громче оплакать столь близких им по духу и действиям пятерых, представших перед советским судом.

В общем, все выглядело так, как сказал следователь Галахов обвиняемому Дремлюге: «Был бы человек, а статья найдется».

Так вот, если даже один человек не одобряет «братскую помощь», то одобрение перестает быть всенародным. Но, чтобы это стало ясно, нам было мало «не одобрять», сидя у себя на кухне. Надо было в той или иной форме заявить об этом открыто. Цель, таким образом, была – отмежеваться от «всенародного одобрения», или, еще раз повторю, «очистить совесть». Мы этой цели достигли и потому были такими радостными в участке, куда нас свезли с площади (об этом см. в начале второй части книги).

«За вашу и нашу свободу» – это лозунг польских повстанцев, сражавшихся за освобождение отчизны, и польских эмигрантов, погибавших во всем мире за свободу других народов. Это лозунг тех русских демократов прошлого века, которые поняли, что не может быть свободен народ, угнетающий другие народы.

это вторжение было объявлено «братской помощью», и вся советская печать была полна проявлениями «всенародного одобрения».