Via Dolorosa

— Чонгук, — вдруг серьёзным тоном. Как тренер на льду. — Мы опоздаем на генеральный прокат, — а потом вдруг задумывается, хмуря брови: — Как думаешь, я смогу выйти в финал? Юнги сказал, что место в десятке точно моё. С твоей программой.

Чонгук удивлённо вскидывает брови. Он в последние пару дней только и делает, что удивляется. Как же Париж влияет на его застенчивую птичку.

— Юнги сказал? — он даже чуть повышает голос, головой кивая в сторону выхода из номера. — Тот самый? Мой ассистент? — Тэхён со смешком кивает. — Он тебя не унизил словесно?

— Сам в шоке.

— Я попал в рай? Не вижу райских врат.

«Боишься осуждения?».
«А кто не боится?».
«Те, кто борется за свою личную жизнь и желает себе самому безграничного счастья».

— Думаешь, я отпущу тебя туда одного? — Чонгук этот глупый ребяческий жест не берёт во внимание.

— Запрёшь дома под семью замками и будешь кормить по расписанию? — вскидывает брови Тэхён, с наигранным удивлением поглядывая на Чона.

— Запру и буду любоваться своим сокровищем, — не шутит. Говорит серьёзно.

Тэхён широко улыбается.

— Так я прям и сокровище?

— Дороже наследия ЮНЕСКО.

«Счастье может быть разным, знаешь? — говорила женщина, сидя на краю его кровати. — Не важно, в чём оно проявляется. В ком. Комфорт, вот что важно. Тебе комфортно же на льду? Нравится? Ты счастлив? — спрашивала, а Тэхён глупо кивал. Конечно, нравится. Как могло быть иначе? Она тепло улыбалась. — Тогда следуй за своим счастьем, — и трепала по макушке. — Каким бы оно ни было. Помни об этом. Просто следуй зову сердца, и все проблемы окажутся нипочём.»

— Я никогда не думал, что окажусь в ситуации, когда буду нравиться мужчине в романтическом плане.

— Сказать ты хочешь совсем иное.

Тэхён не уверен, что Чонгук не умеет читать мысли.

— Что, по-вашему, я хочу сказать? — звучит как-то особенно отчаянно.

— Ты никогда не думал, что в тебя влюблюсь я.

— На коньках держишься уверенно, — по арене раздаётся голос Чонгука, и Тэхён резко поворачивает в его сторону голову, спотыкаясь об свою ногу. Он заваливается вперёд, упираясь ладонями в лёд, и испуганно смотрит на тренера, выпрямляясь. — А нет, накаркал.

В фигурном катании было его спасение.

Главное, чтобы был тот, кто не позволит разбиться окончательно

«Боишься осуждения?».
«А кто не боится?».
«Те, кто борется за свою личную жизнь и желают себе самому безграничного счастья».

Можно было бы и на душе шрамы залечить поцелуями, он бы позволил целовать его изнутри.