Тихий американец

– Слово «любовь» употребляется только на Западе, – сказал я. – Мы пользуемся им из сентиментальных побуждений или для того, чтобы прикрыть наше мучительное влечение к одной женщине. Здешние люди не знают мучительных влечений. Вы будете страдать, Пайл, если вовремя этого не поймете.

в конце концов, он ведь был христианин, один из тех, кто научился у Нерона превращать живых людей в свечки.

Обладание уже само по себе причиняет боль: мы слишком бедны душой и телом, чтобы обладать без гордыни или принадлежать, не чувствуя унижения.

Если бы я даже верил в бога вообще, мысль об исповеди мне все равно была бы противна. Стоять на коленях в одной из ваших будок! Открывать, душу постороннему человеку! Простите, отец, но я вижу в этом что-то нездоровое… недостойное

Я завидовал тем, кто верит в бога, но не доверял им. Я знал, что они поддерживают свой дух басней о неизменном и вечном.

После его смерти все пошло у меня гладко. Но как бы я хотел, чтобы существовал тот, кому я мог бы выразить всю свою горечь.

Даже после того, что было утром? Неужели и это не может изменить ваши взгляды?
– Война требует жертв. Они неизбежны. Жаль, конечно, но не всегда ведь попадаешь в цель. Так или иначе, они погибли за правое дело.
– А если бы речь шла о вашей старой няньке, которая пекла пироги с черникой? Что бы вы сказали тогда?
Он не ответил на мой выпад.
– Можно даже сказать, что они погибли за Демократию.

Он не пил, не ел мяса, не убивал. Я завидовал кротости его духа.

– Тхе бы этого не сделал, – сказал Пайл. – Я уверен, что он бы этого не сделал. Кто-то его обманул. Коммунисты…

Предупредил? Как это «предупредил»?
– Я сказал ей, чтобы сегодня утром она держалась отсюда подальше.
Части головоломки стали на свои места.
– А Уоррен? – спросил я. – Кто такой Уоррен? Он тоже предупредил этих девушек.
– Не понимаю.
– Ах, вот в чем дело! Лишь бы не пострадали американцы!