Нулевой том (сборник)

просто мы влетели в хорошую погоду, а погода эта простиралась как раз над тем дальним краем, куда я летел. И там, глубоко под нами, были его горные цепи, как колотый сахар, и большие, голубые, конечно, озера – они разворачивались под крылом и то приходили, то уходили, будто кто поворачивал под нами это сизое блюдо с колотым сахаром. А старожилы кричали и тыкали пальцем в иллюминаторы: видишь, видишь! – и называли хитрые имена этих гор и этих озер.
А когда мы сели, то сели мы у подножия большого, отдельно стоящего вулкана.

Последнее время я все думаю об одном: очень мало может вместить в себя один человек. Чтобы по-настоящему, глубоко и вечно. Что дано человеку в боекомплект всего по одному:

одна страна, один язык, один город, одно дело, один любимый человек.

Можно жить повсюду, и изучать языки, и браться за многие и разные дела, и знать много людей… Но всегда, через всю жизнь проходит что-то одно, а остальное – второстепенное. Наверно, бывает, приходит и другое. Но тогда уходит первое. Вместе не бывает.

В разлуке все приукрашается: город, дом, люди. И письма отражают это, а отразив, идут дальше – уводят вашу память, – все прекраснее, прекраснее становится то, что вы покинули.
Письмо, мягко говоря, – не совсем правда.
Но, может, мне это только кажется? И я сам искажаю все? Потому что ревную ко всему, что оставил…
Как они нужны, эти письма! Пусть не то, пусть неправда, пусть прекраснее, чем на самом деле.
Как мы их ждем!
Пишите нам.