Три глаза и шесть рук

Выдув чуть ли не полканистры, я неожиданно ощутил какое-то странное чувство в паху. Очень странное, но очень знакомое… еще с прежних времен. Я не успел опомниться, как у меня внизу живота раскрылось нечто вроде крошечного бутончика, и оттуда хлынул поток светло-коричневой жидкости. Трава, на которую она пролилась, стремительно начала вянуть.
– Ты что это, Яшка? – округлил глаза Святогневнев, едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться. – Ты что – обоссался?!
– Лева, ты не знаешь, кто отвечал за мою мочеиспускательную систему? – медленно произнес я, с трудом отрывая глаза от своего позора.
– Профессор Цвигель… кажется. Арон Иосифович.
– Вот из-за таких, как он, люди и становятся антисемитами, – подытожил я. – С-скотина…

Говорят, мох на деревьях растет с северной стороны… – рассуждала вслух Лорена. – Проверим-ка… Странно, если верить этим деревьям, у нас со всех сторон север! Не знаешь, почему это так?

А все-таки – чего ради тебе понадобилось защищать эту вонючую жабу?
– Во-первых, мне не нравится, когда дюжина нападает на одного, – подумав, ответил я. – Во-вторых, я с самого рождения ненавижу ходячих мертвецов…
Я не стал уточнять, что это самое «рождение» произошло считаные дни назад. Бурное у меня младенчество, не правда ли?

– Что-о?!! – немедля вскинулся дю Шевуа. – Покайся, грешник!
Одновременно с призывом покаяться он обрушил на макушку Каролюса свой тяжеленный крест. Тот только охнул и грохнулся бесформенным кульком на пыльные плиты дворцового двора.
– Вот! – удовлетворенно указал на него кардинал. – Вот сила животворящего креста Господня! Одно его прикосновение, и сей богомерзкий еретик, прислужник Голюса, сам лишь прикидывающийся сыном нашей Церкви, упал замертво! Чудо, братья! Воистину чудо! Возблагодарим же Господа нашего, Всемогущего и Милосердного…
Да уж, чудо из чудес… Никому даже не пришло в голову, что от такого «прикосновения» замертво бы упал почти любой из здесь собравшихся. Я даже насчет себя не уверен – уж очень могучими ручищами Господь наградил своего верного служителя.

Королевна Лорена с ужасно возмущенным видом сидела на верхушке отцовского трона, кроя мародеров Каролюса таким черным матом, что даже эти прожженные головорезы, по-моему, слегка смущались. Принц Сигизмунд с бешеным лицом орудовал рапирой, демонстрируя, что даже в двадцать девятом веке благородное искусство фехтования все еще осталось в почете. Святой отец… так и не узнал, как его зовут, лупцевал всех подряд своим тяжеленным крестом, вполне успешно проламывая им лбы.
– Покайтесь! Покайтесь, грешники! – густым басом требовал он, опуская импровизированное оружие на очередную макушку.

– Ваше величество, отдайте это существо мне! – внезапно попросил старичок в очках, до этого все с большим интересом глядящий на меня. – Разрешите мне забрать его в мою академию!
– Это еще зачем? – поинтересовался император.
– Ваше величество, это же бесценный кладезь информации! – возмутился академик. – Мы просто обязаны воспользоваться этим источником! Представляете, какой это будет прорыв?
– А в какой области?
– Да во всех! В изучении параллельных миров, в генетике, да мало ли где еще!
– Я, между прочим, стою прямо здесь, – сухо напомнил я. – Мне не нравится, когда мою судьбу обсуждают, совершенно не советуясь со мной.
– Грубовато, но по сути верно, – согласился император. – Что скажешь, профессор?
Профессор только пренебрежительно отмахнулся, мол, стоит ли говорить о таких мелочах?
– Знаете, профессор, вы мне напоминаете некоего Павла Романовича Краевского, – задумчиво сообщил я. – Он тоже хотел запереть меня в клетку и исследовать до посинения, причем мое согласие его нисколько не интересовало.
– Интересно, интересно, – хмыкнул император. – И как же вы с ним разобрались в такой запутанной ситуации?
– Ну, последний раз, когда мы виделись, он лежал с перерезанным горлом, а на моих когтях была его кровь… – равнодушно ответил я.
– Понял, профессор? – крякнул император. – Уели тебя, уели…

По-моему, получилось вполне сносное поселение, вам не кажется?
Юрий Долгорукий

Когда наша компания выходит на прогулку, следы потом сохраняются еще очень долго…
Брань, Глад, Мор и Смерть

Королевна Лорена с ужасно возмущенным видом сидела на верхушке отцовского трона, кроя мародеров Каролюса таким черным матом, что даже эти прожженные головорезы, по-моему,

Никогда не подавлял бунты – интересно, как это вообще делается?.. Ладно, на месте разберемся…