Слово пацана. Криминальный Татарстан 1970–2010-х

Помнишь Сашку Дункеля такого? Он был с Авиастроя. Тогда еще японские штучки пошли, тамагочи. Он говорит: «Царевский, дай-ка поиграю». Царевский: «На». Поиграл такой и быстро отдает обратно: «На тебе твой тамагочи, он обосрался». Царевский: «Ну убери». А Дункель: «Я потом как пацанам буду объяснять, что я за игрушкой говно убирал?» Пропитано все этим было.

Некоторые до сих пор дружат: одни в погонах, другие — бывшие бандиты, а сейчас уже уважаемые бизнесмены.

Фрагмент исследования «Рука руку моет: неформальные связи ОПГ с правоохранительными органами Республики Татарстан»
В 1980-е годы в правоохранительные органы могли попасть только выпускники вузов юридических специальностей. Так, для работы в таких подразделениях, как уголовный розыск, управление по борьбе с экономическим преступлениями, управление по борьбе с организованной

В середине 1990-х был такой случай: тридцатилетний парень, бывший спецназовец с погонялом Мороз наслушался историй и решил, что хочет быть с пацанами. Подошел к одной из группировок в центре Казани. Старшие говорят: «Определите его в младший возраст, пусть себя проявит».

Тридцатилетний парень приходит на сходняк к пиздюкам по четырнадцать-пятнадцать лет. Тут у них начинается война с «Новотатаркой». Старшие говорят: «Взяли железо и пошли пиздиться». Мороз где-то узнал, где у «новотатарских» сходняк, взял с собой два топора, пришел к ним и начал кидаться ими. Слава богу, ни в кого не попал, никого не убил. Передние ряды начинают ломиться, у задних паника, все думают: мусора или что? Весь сходняк убежал от него. Так он стал легендарным персонажем.

Старшие узнают о нем от «новотатарских» старших: «Какой-то дьявол прибегал с двумя топорами, че за хуйня?» Они вызывают младших:

— Кто у вас с топорами бегал?

— Ну вот этот, Мороз.

— Так, давайте его к нам, чтобы говна какого-нибудь не натворил.

И он очень быстро поднялся по карьерной лестнице, потому что был дисциплинированный, исполнительный, обладал навыками спецназовца, какой-то тактикой и стратегией. За несколько лет добился того, что его перевели куда-то там в Питер решать серьезные вопросы. Серьезным человеком стал, поднялся. Сейчас ему лет пятьдесят, наверно.

Кроме того, по воровским понятиям нельзя было крышевать некоторые весьма доходные виды деятельности, например проституцию (считалось, что такие деньги «пахнут пиздой»)

Кроме неискоренимого желания истреблять друг друга татары слыли страстью к мелкому интриганству.

Мы-то росли, в принципе, пацанами, просто потом это поняли — что мы пацаны

Короче, захожу я в прогулочный дворик, и там один двухметровый смотрит на меня высокомерно. Я молодо очень выглядел, не курил, не бухал, спортом занимался, а он выше меня на голову. Ну и на мне джинсы голубые, а они все — в синих. И на меня так смотрит:
— Американское, наверно?
— Ну да, американское.
— Я б такое никогда бы не надел.
А я ему:
— А у тебя польское, да?
— Да.
— А я бы на твоем месте взял бы эти тряпки и кинул на пол, чтобы люди ноги вытирали.

Тимур Мамедов рассказывал: в гостинице «Севастополь» был сбор и там выясняли, западло пацанам танцевать или нет. В конце концов, решили, что не западло, и пацаны с этого момента стали танцевать. Это был где-то 1995 год.

Наиболее сильная трансформация среди героев «Слова пацана» произошла с Алексеем Снежинским, который отсидел шестнадцать лет за восемь убийств, совершенных в качестве киллера «Жилки», вышел на свободу уже убежденным мусульманином и сейчас совмещает строительный бизнес и помощь в реабилитации бывшим заключенным. Он достаточно свободно рассказывает о пережитом опыте. Вбейте его имя на ютубе и найдете много интервью с Алексеем, где он в том числе объясняет, почему давал показания на участников «Жилки».

Сам себя Сергей характеризует так: «Когда я вижу какую-то несправедливость, мне как будто в задницу шилом тычут и я обязательно впрягаюсь»