«Время, вперед!»: что читать до, после и вместо выставки V-A-C в Венеции

Мария Крамар, куратор V-A-C

Дугал Диксон — палеонтолог по образованию, автор научной фантастики. В конце 80-х он написал несколько основательных иллюстрированных энциклопедий про динозавров, где помимо нетривиальных исторических и биологических фактов приводятся сравнения динозавров между собой. Развернув историю до позднего триаса (примерно 250 млн лет назад), Диксон последовательно описывает эволюцию динозавров, но не останавливается на этом. Если можно развернуть историю линейно назад, то почему нельзя разложить так же, но вперед? Взяв за основу базовые законы эволюции, писатель на их основе сконструировал свое видение эволюции человекоподобного гомункула. Интересно посмотреть на такое же невообразимое будущее, как и период позднего триаса — 500 млн лет после нас — каким образом изменится внешняя среда и соответственно человекообразное (а зачастую и нет) тело, каким образом оно будет приспосабливаться к новым внешним условиям планеты: вирусы, катастрофы, голод, триумф над природой, геологические изменения, гравитационные изменения, провал технологических систем и необходимость выживания в диких условиях, возврат к сельскому хозяйству, изменения магнитного поля земли и многое другое. Мой любимый раздел — генно-инженерные животные: «Поскольку кислород больше не присутствует в количествах, достаточных для поддержания жизни видов, основанных на Homo sapiens, жизненно важно наличие емкостей для воздуха и очистных систем. Контроль осуществляется путем подачи телепатических команд прямо в центральную нервную систему… Penarius pinguis, хозяин паразита, был превращен в гору жира и плоти, питаемую химическими питательными веществами. Машины-сборщики срезают мясо по мере его нарастания». Подходит для любого возраста!

Григорий Чередов, старший редактор издательства V-A-C

«Шаги по стеклу» — удивительная фантасмагория Иэна Бэнкса, одного из ведущих современных британских писателей. Действие происходит одновременно в трех параллельных вселенных, находящихся на разных отрезках временного континуума. Бэнкс сплетает воедино романтическую, параноидальную и фантастическую линии в плотный клубок неожиданных пересечений и парадоксальных взаимосвязей, показывая, что порой самые, казалось бы, далекие события могут сближаться под натиском единственного фактора — времени.

Григорий Чередов, старший редактор издательства V-A-C

«Сначала мы живем. Потом умираем. А потом все начинается сначала». Вокруг этой философской максимы построен фантастический роман американского писателя Майкла Пура. Главный герой проходит через 10 000 реинкарнаций, сохраняя в памяти каждое воплощение, прожитое в разных точках пространства и времени. И все ради одной цели, к которой, по сути, стремится каждый из нас: постичь Любовь, Жизнь и Смерть, собрать воедино все части великой вселенской головоломки, чтобы наконец осознать, что значит быть частью бесконечности.

Ольга Стеблева, куратор

Мы редко замечаем, что наша привычная повседневность — повседневность больших городов, компьютерных технологий, постоянно устаревающих новостей, актуальной политической и социальной повестки — протекает по определенным законам, которые кажутся уже настолько естественными, что воспринимаются как единственно возможные. Между тем, именно они обуславливают наше восприятие истории, памяти, самого течения времени, взаимодействия с другими людьми и окружающим миром. В «Тропах песен» Брюс Чатвин рассматривает принципиально иную точку зрения, укорененную в мифологическом сознании, на примере австралийских аборигенов, которые столетие за столетием следуют заветам своих магических предков, ходят «тропами песен» и верят в то, что земля под их ногами возникает лишь тогда, когда ее «поют». Эссе исследует ритуальное странствие социумов, выстроенных по принципам родо-племенных отношений, и концентрируется на особом восприятии аборигенами окружающего мира. Среди прочего, автор рассматривает феномен памяти, и, соответственно, нелинейную модель восприятия аборигенами времени, в котором прошлое довольно причудливым образом переплетается с настоящим.

Ольга Стеблева, куратор

Фантастический роман Джеймса Бэлларда о постапокалиптическом мире, в котором климатическая катастрофа привела к затоплению большей части земного шара, сделав его мало пригодным для жизни. Поначалу кажется, что роман сплошь состоит из остросюжетных поворотов, перемежающихся c душными описаниями обломков человеческого мира. На самом деле автора интересует возможность человеческого разума вернуться в доцивилизационную эру и, таким образом, уйти от устаревшего восприятия мира, характерное для навсегда погрузившейся под воду реальности. Бэллард фантазирует на тему дремлющего мифологического сознания индивидуума, о его бессознательном и о коллективной памяти человечества, пытаясь представить возможные эволюционные процессы и сопровождающие их психологические изменения, которые затрагивают и восприятие окружающего мира.

Ольга Стеблева, куратор

Другой фантастический роман — в 3 частях. Написан большим поклонником Твин Пикса Блеком Краучем и начинается как детективная история. Некоторое время развивается по заветам Линча. Специальный агент ФБР США приходит в себя в больнице захолустного городка Заплутавшие сосны в штате Айдахо и понимает, что не помнит ни кто он, ни как попал сюда, ни что с ним случилось. Сбежав из больницы, агент бродит по улицам и постепенно обретает память, а вместе с тем начинает замечать некоторые странности. Эта остросюжетная беллетристика не таит в себе особенной философии, зато заканчивается весьма неожиданным открытием.

Спойлер: расследование обстоятельств выводит агента к неожиданным открытиям о сумасшедшем ученом, предсказавшем гибель человечества в результате эволюционных изменений на тысячелетия вперед и пытавшемся изменить будущее, чтобы сохранить обреченную на исчезновение цивилизацию. Однако, история имеет обыкновение повторяться, а законы, по которым развивается общество, более-менее схожи. Здесь интересно отношение посвященных в тайны героев ко времени. Они рассматривают его как инструмент контроля, наказания и спасения, а, главное, как ресурс. И это единственный ресурс, который существует в избытке.

Варвара Ганичева — куратор просветительских программ:

Повествование романа ведется от лица искусственного интеллекта — полицейско-литературного алгоритма Порфирия Петровича. Действие происходит в недалеком будущем — конце XXI века — в мире победившей политкорректности, diversity, секс-меньшинств, феминизма и квира, но также и мире больших данных, тотальной слежки, повсеместной контекстной рекламы и искусственного интеллекта, виртуальных отношений и секса через специальный гаджет — iPhuck. Это мир, где больше не осталось «тебя и меня» (toi et moi), а есть только «ты и ты» (toi et toi). Футурологическая проекция основных страхов и мечтаний сегодняшнего дня становится для Пелевина оптикой для размышления о настоящем и, в первую очередь, о том, что мы безвозвратно теряем в настоящем. В версии Пелевина первые десятилетия ХХ века — последние времена, когда люди в своем большинстве занимались любовью телесно. Все человеческие чувства уже утратились, но связь с ними оборвана не полностью — остались ксерокопии любви, общения, материнства как документальные подтверждения от последних людей, их испытавших.

Неожиданным образом «iPhuck 10» перекликается с рассказом Валерия Брюсова «В зеркале», героиня которого меняется местами со своим отражением в зеркале и в какой-то момент начинает сомневаться не является ли она сама отражением, в то время как подлинная она — там, в зеркале. Аналогичным образом в романе Пелевина встает вопрос, не становится ли сегодня искусственный интеллект, вобравший в себя весь культурный архив человечества, подлинником человеческого, в то время как человек — лишь отражением того, чем он в действительности когда-то был?

Нонна Газаева, директор по коммуникациям

Время и человеческая память… Человек в попытках стать счастливым пытается помнить только счастливые моменты своей жизни, но память, скорее всего, невозможно обмануть, как невозможно обмануть и время. Или, возможно, создав музей своей памяти…. При этом в Стамбуле на самом деле существует «Музей невинности», созданный Орханом Памуком.

Александра Хазина, руководитель просветительского отдела

Короткий и медленный роман Сергея Лебедева «Предел забвения» водится с призраками недалекого прошлого — на короткой дистанции биографии странного персонажа детства — деда, чье тяжелое присутствие преследовало героя все детство. Его загадку мы и попытаемся отгадать, пока сумрачные тени большой истории восстают совсем рядом со знакомой реальностью — на дачном участке, за обеденным столом, в предметах чужой квартиры. Поиск окажется лишь более подробным вглядыванием в окружающие вещи и предметы. Они — немые свидетели иного, скрытого, многое скажут одним своим видом, своим скрипом в пустоте и перешептыванием. «Предел забвения» — по-прустиански вглядывается в вещи, как в магические шары, которые обращают не в будущее — а в прошлое. Это роман о времени, проходящем сквозь вещи и прошлом, которое все еще живет среди настоящего.

Александра Хазина, руководитель просветительского отдела

«Воспоминания о будущем» — воистину безумная фантастическая повесть Сигизмунда Кржижановского, безызвестного при жизни. Безумие ее заключается в лихом замысле, невероятно дерзком по тем годам. Написанная в 1929 году, она рассказывает о Максимилиане Штерере — человеке, влюбленном во время и сделавшего своей задачей его преодолеть. Он строит машину времени, чтобы улететь на ней — попутно нему выстраивается очередь из бывшей аристократии и иных не совсем удовлетворенных реальностью граждан, однако Штерер (быть может в силу цензуры) не заинтересован в организации тотальной эмиграции в будущее и заботится только о себе. Это по-настоящему уникальное произведение, угадавшее дух времени и воплотившее его в жанре фантастики, за которым угадывается та фрустрация перед реальностью, которая переживет и самого Крижижановского.

Катя Ванцева, менеджер по партнерствам

Абсурдисткая пьеса Сэмюэла Беккета с ярко выраженным приемом деконструкции временного пространства в цепочке трех канонических единств (время, место, пространство). Ирландский драматург вводит временную категорию как самостоятельную единицу пьесы, наделяя безмолвного героя развитой эмоциональной динамикой: от пассивного наблюдения до нервной экзальтации. Если время есть мера изменений событий в пространстве, то как оно функционирует в условиях бездействия?

Евгений Ухмылин, специалист просветительских программ

Попытка «ускорить» или всячески изменить ход времени будто бы привела в XX веке к его поломке. Немецкая исследовательница Алейда Ассман ставит вопрос о распаде понятий прошлого, настоящего и будущего и необходимости построения новой взаимосвязи между ними. Ассман анализирует, как переставал работать темпоральный режим модерна и пытается разобраться, что же пришло ему на смену и как говорить о современности, для которой важнее как будто бы прошлое, а не будущее, и описать настоящее которой практически невозможно.

Анна Михеева, SMM редактор

Строчка из пьесы переродилась в название романа Валентина Катаева, фильма Софьи Милькиной и Михаила Швейцера, сюиты Георгия Свиридова и проекта фонда в Венеции. Но «Баня» ценна не только лозунгами: это самостоятельное исследование (своего) времени. Время в пьесе становится мерилом различия между благом и злом, нужным и лишним, коммунистическим и антикоммунистическим. А еще она просто смешная. Понятно это становится уже с третьего предложения, в котором рабочий запаивает воздух паяльной лампой.

Театр Взаимных Действий» (Ш. Каждан, К. Перетрухина, Л. Лобанов, А. Мун), соавторы первого акта «Генеральной репетиции»:

Особое внимание стоит уделить главам, где рассказывается о Телемском аббатстве — горизонтальном сообществе, члены которого последовательно практиковали принципы свободного сосуществования. Несмотря на то, что между современными и описанными в книге горизонтальными практиками дистанция почти в 500 лет, опыт телемитов можно использовать как актуальное методическое пособие. Например, именно там описано устройство принципа меньшинства — высокоорганизованной альтернативы голосованию как способу принятия коллективных решений.

Мария Крамар, куратор V-A-C:

В проекте «Генеральная репетиция» мы попробовали переизобрести методологию работы с предметами коллекции, в частности, трех коллекций (V-A-C, KADIST и ММОМА). Концептуальной точкой отсчета в данном случае был выбран объектно-ориентированный подход, который мы применили к отбору и систематизации столь разных по всем параметрам художественных работ. Для тех, кто совсем не знаком с работами таких монстров-теоретиков, как Бруно Латур и Грэм Харман, я рекомендую прочитать сборник под редакцией Виктора Вахштайна «Социология вещей», где собраны ключевые тексты по этой тематике, которые, что немаловажно, написаны довольно доступным языком. Так, например, в сборнике представлены статьи классика социологии Георга Зиммеля, посвятившего исследования отдельным материальным предметам, таким как рама картины и ручка. Также в сборнике можно найти текст Игоря Копытоффа «Культурная биография вещей», в котором представлен новый антропологический подход к проблематике вещи. В завершении, рекомендую обратить особое внимание на статью Бруно Латура «Когда вещи дают сдачи (отпор)» о реабилитации и окончательной эмансипации вещи в современных социальных науках.

Андрей Паршиков, куратор live-направления V-A-C:

Я бы посоветовал читателям Bookmate перед походом на «Генеральную репетицию» освежить в памяти «сказку Нового времени» Гофмана «Золотой горшок». Помимо того, что в этом произведении герои заимствованы из различных областей знания (в том числе, альтернативных для того времени, например, из алхимии), сам принцип построения повествования во многом схож с «Генеральной репетицией». Двоемирие «Золотого горшка» схоже с тем, как объективный мир сосуществования трех коллекций и «просто выставки» выстраивается в параллельный вымышленный мир, чьи условия предложены сценаристами того или иного акта. Мы до сих пор не знаем, что произойдет в финале, и если он вдруг удастся и будет счастливым, можем ли мы ему довериться, как пафосному хэппи энду «Золотого горшка». И то, что главный герой вместе с невестой находит счастье в подводной Атлантиде, вполне может означать его помешательство и самоубийство. Если вы спросите меня, я бы доверился. Атлантида в любом случае будет интереснее.

Варвара Ганичева, куратор образовательного отдела V-A-C:

В проекте «Генеральная репетиция» мы предложили объединению «Театр взаимных действий», философу Армену Аванесяну и писательнице Марии Степановой написать сценарии, действующие лица которых — произведения из художественных собраний. Во многом это эксперимент с воображением зрителя, попытка начать разговор об искусстве со слов «а что если…» и дальше строить самые фантастические сценарии. «Посольский город» Мьевиля — тоже фантастика, это пример языковой утопии. Попытка вообразить язык, в котором слова не растрачиваются впустую, язык, использование которого невозможно без искренности и взаимного понимания, иначе произнесенное превращается в шум и теряет смысл. Носителям описываемого языка требуются живые метафоры для проговаривания того, чего еще нет или того, что пока неизвестно. Метафоры исполняют люди, животные, камни и становятся частью Языка, их произносят и говорят. Поразительно живая и трепетная конструкция, в которой практически отсутствуют прямые высказывания, что созвучно идее о знании как неопределенности и недосказанности.

Эльза Абдулхакова, куратор V-A-C:

Одной из ключевых составляющих «Генеральной репетиции» является ее протяженность во времени, длительность и мы напрямую говорим об этом, называя проект представлением в трех актах. Вокруг времени во многом развиваются работы, которые мы собрали в формацию «вымыслы». Они представляют зрителю фантазийные миры или целые параллельные вселенные. Must read на тему, как мне кажется — «Три статьи по поводу» Марии Степановой. Это тройчатка (простите) программных холодящих эссе о современности — о потерянности во времени, неумении различать вчера-сегодня-завтра, страхе перед будущим и текстом, безвольности, обреченности и ретроградстве. Спойлер по ссылке: http://www.psi-test.ru/person/F-scale.html

Дмитрий Потемкин, главный редактор издательства V-A-C:

В коротком полуфантастическом рассказе «Печатная машинка», опубликованном в этом сборнике, немецкий мыслитель Зигфрид Кракауэр описывает трагическую историю любви между человеком и печатной машинкой. Интересна в нем не только тонкая динамика человеческих отношений (влюбленность, ревность, охладевание и т.д.) между героем и предметом, но и то, как первый в порыве фетишистской страсти проникает в на первый взгляд бессмысленный мир печатных знаков как таковых и вступает с машинкой в почти что телепатическую связь. Кракауэру удается одновременно впустить вещь в самое сердце человеческого мира, а человека — в сердце мира вещей.

Анна Панфилец, куратор Факультета медиации V-A-C:

Кажется, Сьюзен Сонтаг за свою долгую и насыщенную жизнь успела написать обо всем. Поэтому каким бы ни был импульс, сподвигнувший вас посетить «Генеральную репетицию», в этой книге вы можете обнаружить немало тем для размышлений. Если планируете посещать сессии нашего Факультета медиации, то начинайте с первого эссе, давшего название книге. Проблема интерпретации искусства как и прежде актуальна; Сонтаг со свойственной ей энергией подскажет, что на место автора с его замыслом хорошо бы поставить зрителя и его личный опыт, а на место восприятия как понимания — восприятие как воздействие. Подискутировать о предлагаемых формулах Сонтаг на «Генеральной репетиции» можно будет с медиаторами V-A-C. В любом случае, будьте уверены, что мы оставим за вами право проявления всех человеческих реакций и собственного первого впечатления о выставке. Если хочется лучше разобраться в театральной составляющей проекта «Генеральной репетиции», его драматургии, то начинайте чтение с эссе «Пройдясь по театрам и др.». На примере язвительной сокрушительной критики пьес «После грехопадения» Артура Миллера и «Наместника» Рольфа Хоххута за «интеллектуальное упростительство» Сьюзен Сонтаг приведет вас к выводу о том, что только комедии под силу полагаться на ум и вкус зрителя, используя художественную наивность.